Только тому что в горбу ничего не

Хочу поделиться некоторыми стихами Губермана,которые мне нравятся:)

Прочел у некоего грека
(не то Эвклид, не то Страбон),
что вреден духу человека
излишних мыслей выебон

Я женских слов люблю родник
и женских мыслей хороводы,
поскольку мы умны от книг,
а бабы - прямо от природы.

В чужую личность мне не влезть,
а мной не могут быть другие,
и я таков, каков я есть,
а те, кто лучше, — не такие.

Вовлекаясь во множество дел,
Не мечись,как по джунглям ботаник,
Не горюй,что не всюду успел,
Может ты опоздал на "Титаник"

Еще Гераклит однажды
заметил давным-давно,
что глуп, кто вступает дважды
в одно и то же гавно.

В сердцах кому-нибудь грубя,
ужасно вероятно
однажды выйти из себя
и не войти обратно

Везде долги: мужской, супружеский,
гражданский, родственный и дружеский,
долг чести, совести, пера,
и кредиторов до хера.

Не плачься, милый, за вином
на мерзость, подлость и предательство;
связав судьбу свою с говном,
терпи его к себе касательство.

Хотя и сладостен азарт
по сразу двум идти дорогам,
нельзя одной колодой карт
играть и с дьяволом, и с Богом.

Решив служить, дверьми не хлопай
Бранишь запой, тони в трудах.
Нельзя одной и той же жопой,
Сидеть на встречных поездах

Носишь радостную морду
и не знаешь, что позор —
при таких широких бедрах
такой узкий кругозор.

Привычка думать головой –
одна из черт сугубо личных,
поскольку ум, как таковой,
у разных лиц – в местах различных.

Теперь я понимаю очень ясно,
и чувствую и вижу очень зримо:
не важно, что мгновение прекрасно,
а важно, что оно неповторимо.

В кипящих политических страстях
мне видится модель везде одна:
столкнулись на огромных скоростях
и лопнули вразлет мешки гавна.

На собственном горбу и на чужом
я вынянчил понятие простое:
бессмысленно идти на танк с ножом,
но если очень хочется, то стоит.

Есть в каждой нравственной системе
идея, общая для всех:
нельзя и с теми быть, и с теми,
не предавая тех и тех.

Весьма порой мешает мне заснуть
Волнующая, как ни поверни,
Открывшаяся мне внезапно суть
Какой-нибудь немыслимой херни.

Бывает - проснешься, как птица,
крылатой пружиной на взводе,
и хочется жить и трудиться;
но к завтраку это проходит.

Куда по смерти душу примут,
я с Богом торга не веду;
в раю немного мягче климат,
но лучше общество в аду.

Примитив, это даже не поэзия

Надуманный смысл, пустые слова

- А что плохого, пускай радуются.

- Плохо то, что в стихах никто ничего не понимает.

- Все. Вот тебе мои стихи нравятся?

- Честно, - читал его творчество, да и слушал восторженные прочтения, от той братии, что гужбанила сейчас, да вот только. Все настолько пространно, что порою казалось, что это не стихи, а набор слов, увязанных звучанием, или же шуршанием слогов, - я, похоже, до понимания вашего творчества – не дорос. Мне не понравилось. Но… простите, я просто не понимаю.

- Я тоже не понимаю, совершенно. Нажрусь, и кропаю, просто все что в голову вдарит, слова, даже не задумываюсь, они – ну это слова просто, понимаешь. Это не стихи, не смысл, не форма – это просто слова.

Волна касается стоп нежно,

Щекочет пенным гребешком

И отступает так степенно

Испитая сырым песком.

(стих не его, просто звучание, как пример – наизусть его слова не запомнил)

- Да, мне нравится. Ваше?

Хряпнули. Уговорили бутылку до дна, да и окончился вечер.

Имя автора не указываю, потому как прет он в гору, и его может расстроить таковое вот развенчивание его творений.

Ох уж эти рифмоплёты.

Есенинская тоска токаря Андрея

Есть у нас токарь – всем хорош, умел, да замечателен, да одна беда – профессионал он в тяжелой весовой категории по литроболу. Встал вопрос ребром:

- Андрюха, либо ты завязываешь со всей этой херней - с запоями, либо прощаемся мы с тобой.

Андрюха потыкался, помыкался, да закодировался. Ходит на работу, как в воду опущенный, по всему видно – тяжело человеку, да не с похмелья тяжело, а от тяжелой, неизбывной тоски русской, а стакан замахнуть нельзя. Этакая Есенинская у него тоска, от такой хоть в петлю.

Заходит Андрейка, может спросить чего хотел, может чего еще, да примолк, присел, кулаком мосластым подбородок подпер, зажмурился, и слушает аж до скрежета зубовного, и слеза скупая у него сорвалась, дорожку по щеке грязной прочертила. Песня закончилась, встал, да и пошел прочь.

- Андрейка, заходил чего, спросить что хотел?

А он рукой махнул да и ушел. Совсем ушел, переоделся, и со смены слямзился не в восемь, как положено, а в час.

Приходит сегодня – сияет, блеск в глазах, я уже и по привычке принюхиваюсь, думаю, не раскодировался ли он часом. А он припечатывает передо мной листок тетрадный, где его корявеньким почерком три четверостишья выведено:

- Ты ж у нас ценитель. Зацени.

Эх ты конь мой гривастый, черный,

Ты неси и копытом бей!

Пролетай словно птица версты,

Закусив пеной, ветер пей,

Не давай продохнуть мне в беге,

Не давай о любви вздыхать,

Не давай же мне конь в томной неге

О былом, о живом вспоминать.

Пусть и луны и дни мелькают –

Все скорей, все быстрей несись!

За спиной миражами тает

Из нежитого пыли взвесь.

Не ожидал, да так, чтобы сразу в масть у него пошло, чтобы… Молодца короче. Сегодня будет новые вирши строчить. Прорезался талант. Уточню - мужику за 50

Стихи выложены с разрешения токаря, фамилии своей просил не называть. Так что пост совместный.

За горами, за лесами,
За широкими морями,
Не на небе — на земле
Жил старик в одном селе.
У старинушки три сына:
Старший умный был детина,
Средний сын и так и сяк,
Младший вовсе был дурак.
Братья сеяли пшеницу
Да возили в град-столицу:
Знать, столица та была
Недалече от села.
Там пшеницу продавали,
Деньги счетом принимали
И с набитою сумой
Возвращалися домой.

В долгом времени аль вскоре
Приключилося им горе:
Кто-то в поле стал ходить
И пшеницу шевелить.
Мужички такой печали
Отродяся не видали;
Стали думать да гадать —
Как бы вора соглядать;
Наконец себе смекнули,
Чтоб стоять на карауле,
Хлеб ночами поберечь,
Злого вора подстеречь.

Вот, как стало лишь смеркаться,
Начал старший брат сбираться:
Вынул вилы и топор
И отправился в дозор.

Стало сызнова смеркаться;
Средний брат пошел сбираться:
Взял и вилы и топор
И отправился в дозор.
Ночь холодная настала,
Дрожь на малого напала,
Зубы начали плясать;
Он ударился бежать —

Поле всё Иван обходит,
Озираючись кругом,
И садится под кустом;
Звёзды на небе считает
Да краюшку уплетает.

«Всю я ноченьку не спал,
Звёзды на небе считал;
Месяц, ровно, тоже светил, —
Я порядком не приметил.
Вдруг приходит дьявол сам,
С бородою и с усам;
Рожа словно как у кошки,
А глаза-то — что те плошки!
Вот и стал тот чёрт скакать
И зерно хвостом сбивать.
Я шутить ведь не умею —
И вскочи ему на шею.

Много ль времени аль мало
С этой ночи пробежало, —
Я про это ничего
Не слыхал ни от кого.
Ну, да что нам в том за дело,
Год ли, два ли пролетело, —
Ведь за ними не бежать…
Станем сказку продолжать.

Время катит чередом,
Час за часом, день за днём.
И на первую седмицу
Братья едут в град-столицу,
Чтоб товар свой там продать
И на пристани узнать,
Не пришли ли с кораблями
Немцы в город за холстами
И нейдёт ли царь Салтан
Басурманить христиан.
Вот иконам помолились,
У отца благословились,
Взяли двух коней тайком
И отправились тишком.

Вечер к ночи пробирался;
На ночлег Иван собрался;
Вдоль по улице идёт,
Ест краюшку да поёт.
Вот он поля достигает,
Руки в боки подпирает
И с прискочкой, словно пан,
Боком входит в балаган.

Тут конёк пред ним ложится;
На конька Иван садится,
Уши в загреби берет,
Что есть мочушки ревет.
Горбунок-конёк встряхнулся,
Встал на лапки, встрепенулся,
Хлопнул гривкой, захрапел
И стрелою полетел;
Только пыльными клубами
Вихорь вился под ногами.
И в два мига, коль не в миг,
Наш Иван воров настиг.

Стало на небе темнеть;
Воздух начал холодеть;
Вот, чтоб им не заблудиться,
Решено остановиться.
Под навесами ветвей
Привязали всех коней,
Принесли с естным лукошко,
Опохмелились немножко
И пошли, что боже даст,
Кто во что из них горазд.

Тут коней они впрягали
И в столицу приезжали,
Становились в конный ряд,
Супротив больших палат.

Гости денежки считают
Да надсмотрщикам мигают.
Между тем градской отряд
Приезжает в конный ряд;
Смотрит — давка от народу.
Нет ни выходу ни входу;
Так кишмя вот и кишат,
И смеются, и кричат.
Городничий удивился,
Что народ развеселился,
И приказ отряду дал,
Чтоб дорогу прочищал.

Пред глазами конный ряд;
Два коня в ряду стоят,
Молодые, вороные,
Вьются гривы золотые,
В мелки кольца завитой,
Хвост струится золотой…

Но теперь мы их оставим,
Снова сказкой позабавим
Православных христиан,
Что наделал наш Иван,
Находясь во службе царской,
При конюшне государской;
Как в суседки он попал,
Как перо своё проспал,
Как хитро поймал Жар-птицу,
Как похитил Царь-девицу,
Как он ездил за кольцом,
Как был на небе послом,
Как он в солнцевом селенье
Киту выпросил прощенье;
Как, к числу других затей,
Спас он тридцать кораблей;
Как в котлах он не сварился,
Как красавцем учинился;
Словом: наша речь о том,
Как он сделался царём.

Начинается рассказ
От Ивановых проказ,
И от сивка, и от бурка,
И от вещего коурка.
Козы на море ушли;
Горы лесом поросли;
Конь с златой узды срывался,
Прямо к солнцу поднимался;
Лес стоячий под ногой,
Сбоку облак громовой;
Ходит облак и сверкает,
Гром по небу рассыпает.
Это присказка: пожди,
Сказка будет впереди.
Как на море-окияне
И на острове Буяне
Новый гроб в лесу стоит,
В гробе девица лежит;
Соловей над гробом свищет;
Черный зверь в дубраве рыщет,
Это присказка, а вот —
Сказка чередом пойдёт.

Ну, так видите ль, миряне,
Православны христиане,
Наш удалый молодец
Затесался во дворец;
При конюшне царской служит
И нисколько не потужит
Он о братьях, об отце
В государевом дворце.
Да и что ему до братьев?
У Ивана красных платьев,
Красных шапок, сапогов
Чуть не десять коробов;

Ест он сладко, спит он столько,
Что раздолье, да и только!

В тот же вечер этот спальник,
Прежний конюших начальник,
В стойлы спрятался тайком
И обсыпался овсом.

Вот и полночь наступила.
У него в груди заныло:
Он ни жив ни мёртв лежит,
Сам молитвы всё творит.
Ждет суседки… Чу! в сам-деле,
Двери глухо заскрыпели,
Кони топнули, и вот
Входит старый коновод.
Дверь задвижкой запирает,
Шапку бережно скидает,
На окно её кладет
И из шапки той берёт
В три завёрнутый тряпицы
Царский клад — перо Жар-птицы.

А убрав их, в оба чана
Нацедил сыты медвяной
И насыпал дополна
Белоярова пшена.
Тут, зевнув, перо Жар-птицы
Завернул опять в тряпицы,
Шапку под ухо — и лёг
У коней близ задних ног.

Только начало зориться,
Спальник начал шевелиться,
И, услыша, что Иван
Так храпит, как Еруслан,
Он тихонько вниз слезает
И к Ивану подползает,
Пальцы в шапку запустил,
Хвать перо — и след простыл.

И посыльные дворяна
Побежали по Ивана,
Но, столкнувшись все в углу,
Растянулись на полу.
Царь тем много любовался
И до колотья смеялся.
А дворяна, усмотря,
Что смешно то для царя,
Меж собой перемигнулись
И вдругоредь растянулись.
Царь тем так доволен был,
Что их шапкой наградил.
Тут посыльные дворяна
Вновь пустились звать Ивана
И на этот уже раз
Обошлися без проказ.

Вот к конюшне прибегают,
Двери настежь отворяют
И ногами дурака
Ну толкать во все бока.
С полчаса над ним возились,
Но его не добудились.
Наконец уж рядовой
Разбудил его метлой.

Тут надел он свой кафтан,
Опояской подвязался,
Приумылся, причесался,
Кнут свой сбоку прицепил,
Словно утица поплыл.

Вот конек по косогору
Поднялся на эту гору,
Вёрсту, другу пробежал,
Устоялся и сказал:

«Скоро ночь, Иван, начнется,
И тебе стеречь придется.
Ну, в корыто лей вино
И с вином мешай пшено.
А чтоб быть тебе закрыту,
Ты под то подлезь корыто,
Втихомолку примечай,
Да, смотри же, не зевай.
До восхода, слышь, зарницы
Прилетят сюда жар-птицы
И начнут пшено клевать
Да по-своему кричать.

Вот полночною порой
Свет разлился над горой, —
Будто полдни наступают:
Жары-птицы налетают;
Стали бегать и кричать
И пшено с вином клевать.
Наш Иван, от них закрытый,
Смотрит птиц из-под корыта
И толкует сам с собой,
Разводя вот так рукой:
«Тьфу ты, дьявольская сила!
Эк их, дряней, привалило!

Едут целую седмицу,
Напоследок, в день осьмой,
Приезжают в лес густой.

На другой день наш Иван,
Взяв три луковки в карман,
Потеплее приоделся,
На коньке своем уселся
И поехал в дальний путь…
Дайте, братцы, отдохнуть!

Ну-с, так едет наш Иван
За кольцом на окиян.
Горбунок летит, как ветер,
И в почин на первый вечер
Верст сто тысяч отмахал
И нигде не отдыхал.

Вот въезжают на поляну
Прямо к морю-окияну;
Поперёк его лежит
Чудо-юдо рыба-кит.
Все бока его изрыты,
Частоколы в рёбра вбиты,
На хвосте сыр-бор шумит,
На спине село стоит;
Мужички на губе пашут,
Между глаз мальчишки пляшут,
А в дубраве, меж усов,
Ищут девушки грибов.

Едут близко ли, далёко,
Едут низко ли, высоко
И увидели ль кого —
Я не знаю ничего.
Скоро сказка говорится,
Дело мешкотно творится.
Только, братцы, я узнал,
Что конёк туда вбежал,
Где (я слышал стороною)
Небо сходится с землею,
Где крестьянки лён прядут,
Прялки на небо кладут.

Подъезжают; у ворот
Из столбов хрустальный свод;
Все столбы те завитые
Хитро в змейки золотые;
На верхушках три звезды,
Вокруг терема сады;
На серебряных там ветках
В раззолоченных во клетках
Птицы райские живут,
Песни царские поют.
А ведь терем с теремами
Будто город с деревнями;
А на тереме из звезд —
Православный русский крест.

На другой день наш Иван
Вновь пришел на окиян.
Вот конёк бежит по киту,
По костям стучит копытом.
Чудо-юдо рыба-кит
Так, вздохнувши, говорит:

Чудо-кит зашевелился,
Словно холм поворотился,
Начал море волновать
И из челюстей бросать
Корабли за кораблями
С парусами и гребцами.

Осетры тут поклонились,
В земский суд бежать пустились
И велели в тот же час
От кита писать указ,
Чтоб гонцов скорей послали
И ерша того поймали.
Лещ, услыша сей приказ,
Именной писал указ;
Сом (советником он звался)
Под указом подписался;
Черный рак указ сложил
И печати приложил.
Двух дельфинов тут призвали
И, отдав указ, сказали,
Чтоб, от имени царя,
Обежали все моря
И того ерша-гуляку,
Крикуна и забияку,
Где бы ни было нашли,
К государю привели.

Тут дельфины поклонились
И ерша искать пустились.
Ищут час они в морях,
Ищут час они в реках,
Все озёра исходили,
Все проливы переплыли,
Не могли ерша сыскать
И вернулися назад,
Чуть не плача от печали…

Там котлы уже кипели;
Подле них рядком сидели
Кучера и повара
И служители двора;
Дров усердно прибавляли,
Об Иване толковали
Втихомолку меж собой
И смеялися порой.

Вот конёк хвостом махнул,
В те котлы мордой макнул,
На Ивана дважды прыснул,
Громким посвистом присвистнул.
На конька Иван взглянул
И в котёл тотчас нырнул,
Тут в другой, там в третий тоже,
И такой он стал пригожий,
Что ни в сказке не сказать,
Ни пером не написать!
Вот он в платье нарядился,
Царь-девице поклонился,
Осмотрелся, подбодрясь,
С важным видом, будто князь.

Царь велел себя раздеть,
Два раза перекрестился,
Бух в котёл — и там сварился!

Царь царицу тут берёт,
В церковь божию ведёт,
И с невестой молодою
Он обходит вкруг налою.

Во дворце же пир горой:
Вина льются там рекой;
За дубовыми столами
Пьют бояре со князьями.
Сердцу любо! Я там был,
Мёд, вино и пиво пил;
По усам хоть и бежало,
В рот ни капли не попало.

Вспомнить, подумать.

• Recent Entries
• Friends
• Archive
• Profile

• Add to friends
• RSS

Горб Этимология этого слова, устанавливающая соответствия в балтийскими
и германскими языками, позволяет рассматривать горб и горбатость в связи
с мифологемой горы.

Female and Male Hunchback Yei's. Unknown artist. Framed size 13" X 13"

Side View of Native Central American Sculpture of a Seated Hunchback Shaman

Горбатость в древнейших народных представлениях отмечает принадлежность к "чужому",
нечистому, демоническому миру. Часто сочетается с другими демоническими признаками:
рыжими волосами, слепотой, аномалией роста и телосложения.

Русские представляют себе горбатыми русалок, водяного, колдунов, ведьму.

В Закарпатье "злая" Доля имеет вид кривой, горбатой женщины,
а ведьмы рожают горбатых детей.

Сербы называли горбуньей вештицу, кружащуюся в вихре.

Hunchback. Japanese Edo Ivory Netsuke

Горб - атрибут ряженого (горб делали из соломы).
На Святках ходили "старики" со страшными горбами.

Появление горба у человека приписывается нарушению ритуального поведения
(часто родственников по отношению к ребенку).

Pre-Columbian Colima Indian burial vessel; monumental hunchback dwarf playing ball

Горб может появляться (или исчезать) у человека при соприкосновении с нечистой силой,
напр. у попавшего в вихрь; в моравской быличке босорки избавляют от горба понравившегося
им парня, а другого избивают так, что у него кроме горба на спине вырастает горб
и на груди.

Кашубы считали горбатого человека особенно злым. Встреча с горбуном приносила неудачу.

Jalisco Ceramic Bowl (West Mexico)
Tomb offering in classic hunchback form with outstretched arms.

Горбун принадлежит демоническому миру и, соответственно - всему тому, что связано с
Началом. Физическое уродство не воспринималось однозначно. Носитель горба был
одновременно и носителем изначального Знания, Тайны. Горбун связан с Горой, с ее
нижней частью. Под Горой обитают злые духи, поверженные чудовища, титаны (титаны
в греческой мифологии принадлежат поколению, которое старше богов).

Горбат связанный с изначальным знанием трикстер, горбат гомеровский Терсит.

A Roman mosaic depicts a young man with hunchback and erect phallus carrying spears.
Over him appears the inscription 'and you too' in Latin.
Photographed in the courtyard of the Hatay Museum in Antakya, Turkey.

Гомер характеризует Терсита в следующих стихах:

Только Терсит меж безмолвными каркал один, празднословный.
В мыслях имея всегда непристойные многие речи
Вечно искал он царей оскорблять, презирая пристойность
Все позволяя себе, что казалось смешно для народа.
Муж безобразнейший он меж Данаев пришёл к Илиону:
Был косоглаз, хромоног; совершенно горбатые сзади
Плечи на персях сходились; глава у него подымалась
Вверх острием и была лишь редким усеяна пухом
(перевод Гнедича)

Уродлив (слеп) сам Гомер, уродлив Сократ, горбат шут, горбат персонаж
санскритской драмы – видушака (клоун, шут).

Этимология названия vidūsaka -"вредитель". Видушака ругает, оскорбляет царя и тем самым
как бы наносит ему вред, но по ведийским представлениям "ругатель" или "оскорбитель"
брал на себя вину того, кого он оскорблял, и, таким образом, выступал в роли своего
рода козла отпущения.

Как уже говорилось, встреча с горбуном приносила неудачу.
В то же время существовали и поверья, по которым прикосновение к горбу приносило удачу.

Жил в старой деревне отшельник-горбун
Его опасались, его не любили,
Шли слухи о нем, будто он – злой колдун,
И люди его стороной обходили.

Бродил он с картофельным ветхим мешком,
В пальто многолетнем, изъеденном молью.
И если его провожали смешком,
Он тихо вздыхал, без обиды, но с болью.

А люди глумились о нем, шепчась за спиной:
Рога у него, мол, под шапкою скрыты,
И оттого этот малый хромой,
Что у него вместо пальцев копыта.

Однажды в деревню вселилась беда,
То всходы пшеницы погибнут под градом,
То летом в июле придут холода,
То волки порежут на пастбище стадо.

Настали тревожные, тяжкие дни –
Придется им туго зимой без зерна.
Не зная что делать, решили они:
«Горбун виноват! Смерть тебе, сатана!

Он шел им навстречу, печален и тих,
Он все уже знал, он не глупый, он понял.
И он не свернул, он не скрылся от них,
И только лицо свое прятал в ладонях.

Ни разу не вскрикнув под градом камней,
Он только шептал: «Пусть простит вас Всевышний!"
Камнями по телу, но сердцу больней.
На нас не похож, значит, - злой, значит, лишний…

ПРО РАБОТУ И ЛОДЫРЕЙ - ПОСЛОВИЦЫ, ПОГОВОРКИ И ПРИБАУТКИ

"Строительство - это большая шумиха, большая неразбериха, наказание невиновных и награждение непричастных". Советская поговорка.

Держись за трубу…

Кочегар топит, а машинист дым пускает…

Деятель делателю - не товарищ, делателям – работа, а деятелям – слава…

Им ордена-медали, а нам опять ничего не дали.

Кому вершки, а кому корешки…

Я не туплю, а экономно расходую потенциал…

Лень - это привычка отдыхать заблаговременно.

Есть такая профессия – на работе сидеть.

План на понедельник: ждать пятницу!

Кто не работает, тот начальник!

Кто не умеет работать, тот руководит, кто не умеет руководить, тот правит.

- Э, это так не работает, - хочешь лить воду, а ехать как на бензине. (про болтунов или бессмысленные задания, пустую работу)

Как известно, работники делятся на тех, которые работают, сколько им не плати, и тех, которые не работают, сколько им ни плати. Последние делятся на тех, которые просто не работают, и тех, которые лучше бы не работали.

Если с ленивого ишака снять ношу, он и вовсе ляжет.

Лучше всех в колхозе работала лошадь, но её так и не назначили председателем.

Если долго мучиться, что-нибудь получится…

Есть люди, которые читают чужие мысли, чтобы не беспокоить свои.

Чтобы слова не расходились с делом, нужно молчать и ничего не делать.

Ищу приличную работу, но чтоб не связана с трудом.

Пара ценных советов от У. Черчилля:
- Не беги, если можешь стоять, не стой, если можешь сидеть, не сиди, если можешь лежать.
- Не делай сам все ошибки, дай шанс другим!

Царствуй лёжа на печи.

Работаю довольно редко, а недоволен каждый день…

Мы работы не боимся: на работу не пойдём!

Мы тут сидим, а денежки идут.

Лень есть двигатель прогресса!

Ленивому коту и еда в тягость.

Чтобы ни делать, лишь бы ничего не делать!

Где бы ни работать, лишь бы не работать!

Один пашет, а семеро руками машут.

Двое несут бревно, а трое держатся за него.

Семеро с ложкой – один с поварёшкой.

Услужливый дурак опаснее врага.

Заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибёт.

От дурной головы ногам покоя нет.

Что ни делает дурак, всё он делает не так, начинает не с начала и кончает, как попало.

Дураков стадо – пастуха надо!

Дураков тыщи, а чудаков ищем…

Дураков работа любит, она их и погубит.

Колотил помост, а попал на погост.

Мы по монтажу - то полежу, то посижу.

Лучше нам зевать от скуки, чем работой мучать руки!

Вдруг война, а я уставший!?

- А ты, что умеешь делать?
- Могу копать.
- А ещё что?
- Могу не копать…

Вместо головы - кочан, руки-крюки не из того места растут

Бетон в голове застыл.

Как только принимаешься делать какую-то работу, находится другая, которую надо сдать еще раньше

Любое строительство заканчивается работами в авральном режиме и в последние часы перед сдачей объекта

Недоделано – значит не сделано!

Ремонт нельзя закончить, его можно только прекратить!

А на нашей фабричке ни одной забастовочки.

Дела идут, контора пишет.

Дела идут пока отлично, поскольку к ним не приступал…

Лучше работать завтра, чем сегодня…

Ломать – не строить, душа не болит.

Ломать – не делать, ума не надо.

Дурацкое деле нехитрое.

Там, где одному делать нечего, мы работаем втроём.

За работу не волнуйся, на волнующихся воду возят.

Работа не волк, в лес не убежит.

На чужом горбу в рай въедет.

Где сядешь, там и слезешь.

Поспешишь – людей насмешишь.

Тише едешь – дальше будешь (от того места куда едешь).

Лучше плохо ехать, чем хорошо идти.

Босяком, но в машине.

Не под дождём – подождём.

От работы богатым не будешь, от работы горбатым будешь!

Лучше быть стройным лодырем, чем горбатым стахановцем (Г. В. Хазанов)

Так выпьем же за то, чтобы у нас всё было, а нам за это ничего не было!

Случай из жизни:
……………Начальник уговаривает:
………………- Татьяна Николаевна, надо сделать смету, процентовку, протокол…
……………Подчинённая:
………………- Надо? Делайте (спокойно встаёт, уходит)

Мы от скуки все безруки

У нас работа не пыльная

Косить языком – спина не устанет.

Кто не работает, тот ест!

Чтобы не ошибаться, лучше ничего не делать.

На голодный желудок ничего делать не хочу,
а на сытый - не могу… (от Фаины Раневской)

- А ты готовить-то умеешь?
- Я вкусно режу колбасу!

Справимся, и не такие дела заваливали!

Заказчик:
- Почему забор такой кривой?
Прораб:
- Не кривой, а вальсоид. Ничего-то ты в абстракции не понимаешь.

- И так сойдёт, нам из него стрелять что ли!

Дураку полдела не показывают.

Третий сорт – не брак!

Заказчик:
- А почему пол такой грязный, как мухами засиженный?
Прораб:
- Не грязный, а искусственно состаренный!

На словах все знают, как надо, только делают как получается.

Мы старались делать хорошо, плохо само получилось.

Хотели как лучше, а получилось как всегда.

Такой молодой, а ленишься лишний раз сходить. (Ответ старого рабочего, который носил по одному кирпичу, на упрёк молодца, таскавшего по три кирпича за раз).

Куда спешить. У бога дней много, как и ночей…

Быстрая лошадь скоро устаёт.

- Можешь ты что-нибудь делать быстро?
- Да, я быстро устаю.

– Почему вы сидите и ничего не делаете?!
– Всё, что не делается – всё к лучшему!

- Извините, а вы меня случайно до добра не доведете?

- Пожалуйста, отправьте меня в будущее к ближайшей зарплате – очень кушать хочется.

Аббревиатура:
………………ООО – Одобрямс, Обдирамс, Ободрямс

Плотник гадит, а маляр гладит.

Глаза боятся, а руки делают.

Помнят. Руки-то помнят! Мастерство не пропьёшь…

Света бояться – в розетку не лазать!

Каждый электрик хоть раз в жизни должен быть проводником…

Хороший электрик от напряжения светится, а плохой дымится…

Света не будет, мстим за удар током…

Под лежачий камень коньяк не течёт!

Я дрова вам нарублю, за полено – по рублю.

Деньги в руки - будут звуки!

Даром только птички поют (присказка Федора Ивановича Шаляпина)

Они делают вид, что нам платят, а мы будем делать вид, что работаем!

Зачем учить нас, как работать, вы научитесь, как платить!

В жизни за всё надо платить (за роды и похороны, за обучение и лечение, за свет и тепло), только работать можно даром.

Чем мех дороже, тем лучше для нас и для промфинплана.

Профессионал - это человек, который, удачно избегая маленьких ошибок, неуклонно двигается к какому-либо глобальному заблуждению.

Танцы с бубном вокруг двигателя, - ремонт любой сложности!

Как подумаешь, какие мы инженеры, так страшно к врачам обращаться!

- Как мы работаем. - Жабы шагают, а лягушки скачут…

Медведь на работе каменья воротит, рак на колоде рубашку колотит…

Ем как мышь, а работаю как лошадь!

Рождённый руководить порхать не должен.

Пришёл, увидел, подчинил.

Пришёл, увидел, починил.

- Ну, ты молодец!
- Да, если я не молодец, то свинья – не красавица!

Так выпьем же за наше безнадёжное дело!

Труд - бездумный, бесполезный, но денежный!