Ты будешь с огромным горбом

Вот ещё одна сказка, и в ней я хочу рассказать, откуда взялся на спине у Верблюда такой большой горб.

В самые первые годы, давно-давно, вся земля была новенькая, только что сделанная.

Животные с первых же дней стали служить Человеку.

Унылой Пустыне жил

Унылый Верблюд, который и не думал работать.

Он ел сухие колючки, жёсткие ветки, тамариск, терновник и кору, но работать ни за что не хотел — такой бессовестный бездельник и лентяй!

И что бы ни говорили ему, он на всё отвечал:

Гррб” — и больше ничего.

Вот однажды, в понедельник утром, пришёл к нему Конь.

На спине у Коня было седло, в зубах уздечка.

— Верблюд, о Верблюд! — сказал он. — Ступай к Человеку и начни бегать рысью, как мы.

— Гррб! — ответил Верблюд, а Конь пошёл к Человеку и рассказал ему всё.

Вскоре после этого к Верблюду пришёл Пёс.

В зубах у него была палка.

Он пришёл и сказал:

— Верблюд, о Верблюд!

Иди к Человеку, научись ходить вместе с ним на охоту, как мы.

— Гррб! — ответил Верблюд, а Пёс пошел к Человеку и рассказал ему всё.

Вскоре после этого пришёл к Верблюду Бык.

На шее у Быка было ярмо.

— Верблюд, о Верблюд!

Иди к Человеку и паши землю, как мы.

— Гррб! — ответил Верблюд, а Бык пошел к Человеку и рассказал ему всё.

Вечером Человек позвал Коня,

Пса и Быка и сказал:

Пес и Бык, мне очень вас жалко (ведь мир был совсем еще новенький!), но зверь, который кричит

Гррб” в той Пустыне, не способен ни к какой работе, а то бы он давно пришёл ко мне.

Пусть себе живёт в своей Пустыне, я не трону его, но вам придётся работать вдвойне — и за себя и за него.

Пёс и Бык очень рассердились (ведь мир был еще очень новый!).

Они отправились к самому краю Пустыни и стали громко обсуждать, что им делать, и лаяли, и ржали, и мычали.

К ним подошёл Верблюд — бессовестный бездельник и лентяй! — и, лениво пережёвывая сухую траву, стал насмехаться над ними.

Потом он сказал

Гррб” и удалился.

Мимо по дороге мчался в туче пыли Джинн,

Владыка Всех Пустынь.

Джинны всегда путешествуют так, потому что они чародеи.) Он остановился поболтать с Конем,

— Владыка Всех Пустынь! — сказал Конь. — Кто имеет право бездельничать, если мир такой новый и в нём еще так много работы?

— Никто, — ответил Джинн.

— А вот, — сказал Конь, — в твоей

Унылой Пустыне живет

Унылый Зверь, с длинной шеей, с длинными ногами, который с самого утра, с понедельника, не подумал взяться за работу.

Не желает бегать рысью — ни за что!

— Фью! — свистнул Джинн. — Да это мой Верблюд, клянусь золотом Аравийской земли!

Что же он говорит?

— Он говорит одно слово:

Гррб”, — сказал Пёс.

Гррб” — и больше ничего.

И не желает помогать Человеку охотиться.

— А что еще он говорит? — спросил Джинн.

— Больше ничего, только

Гррб”, и не желает пахать, — ответил Бык.

— Отлично! — воскликнул Джинн. — Пожалуйста, подождите минутку, я сейчас покажу ему

Он завернулся в свой плащ из пыли и помчался в Пустыню.

Там он нашёл Верблюда.

Тот стоял и любовался своим отражением в луже — бессовестный лентяй и бездельник.

— Мой лукавый длинноногий друг, — сказал Джинн, — я слышал, что ты не желаешь работать в нашем новом-новёхоньком мире.

— Гррб! — ответил Верблюд.

Джинн сел на песок и, опершись подбородком на руку, принялся колдовать, а Верблюд стоял и как ни в чём не бывало любовался своим отражением в луже.

Бык и Пёс работали с самого утра, с понедельника, и работали больше, чем надо, оттого, что ты такой бессовестный лентяй и бездельник, — сказал Джинн.

И он опять оперся рукой о подбородок и продолжал колдовать.

— Гррб! — повторил Верблюд.

— И как тебе не надоест это слово?

Который раз ты повторяешь его?

Бессовестный лентяй и бездельник, я хочу, чтобы ты стал работать!

— Гррб! — повторил Верблюд.

И вдруг спина, которой он так гордился, начала у него пухнуть, и пухла, и пухла, и у него вздулся огромнейший твердый горб.— Полюбуйся! — сказал Джинн.

Гррб”, о котором ты постоянно твердишь.

Он вырос у тебя оттого, что ты бессовестный лентяй и бездельник.

Работа началась с понедельника, сегодня четверг, а ты до сих пор еще не принялся за работу.

Но теперь ты начнёшь работать!

— Как же я буду работать, если у меня огромнейший гррб? — спросил Верблюд.

— А это тебе в наказание! — ответил Джинн. — За то, что ты прогулял трое суток.

Но теперь ты можешь работать три дня без всякой пищи, потому что ты будешь есть свой собственный гррб.

Жил же ты три дня одним только

После этого, я надеюсь, ты не станешь говорить, что я о тебе не забочусь.

А теперь уходи из Пустыни, ступай к Коню,

Псу и Быку и смотри веди себя хорошо.

И пошёл Верблюд со своим горбом к Коню,

И до сих пор он таскает на спине свой горб (мы не говорим уже

Гррб”, мы говорим “горб”, чтобы не обидеть Верблюда), и до сих пор он не может наверстать те три дня, которые он прогулял вначале, когда земля была новая, и до сих пор он не может научиться, как нужно себя вести.

Хочу поделиться некоторыми стихами Губермана,которые мне нравятся:)

Прочел у некоего грека
(не то Эвклид, не то Страбон),
что вреден духу человека
излишних мыслей выебон

Я женских слов люблю родник
и женских мыслей хороводы,
поскольку мы умны от книг,
а бабы - прямо от природы.

В чужую личность мне не влезть,
а мной не могут быть другие,
и я таков, каков я есть,
а те, кто лучше, — не такие.

Вовлекаясь во множество дел,
Не мечись,как по джунглям ботаник,
Не горюй,что не всюду успел,
Может ты опоздал на "Титаник"

Еще Гераклит однажды
заметил давным-давно,
что глуп, кто вступает дважды
в одно и то же гавно.

В сердцах кому-нибудь грубя,
ужасно вероятно
однажды выйти из себя
и не войти обратно

Везде долги: мужской, супружеский,
гражданский, родственный и дружеский,
долг чести, совести, пера,
и кредиторов до хера.

Не плачься, милый, за вином
на мерзость, подлость и предательство;
связав судьбу свою с говном,
терпи его к себе касательство.

Хотя и сладостен азарт
по сразу двум идти дорогам,
нельзя одной колодой карт
играть и с дьяволом, и с Богом.

Решив служить, дверьми не хлопай
Бранишь запой, тони в трудах.
Нельзя одной и той же жопой,
Сидеть на встречных поездах

Носишь радостную морду
и не знаешь, что позор —
при таких широких бедрах
такой узкий кругозор.

Привычка думать головой –
одна из черт сугубо личных,
поскольку ум, как таковой,
у разных лиц – в местах различных.

Теперь я понимаю очень ясно,
и чувствую и вижу очень зримо:
не важно, что мгновение прекрасно,
а важно, что оно неповторимо.

В кипящих политических страстях
мне видится модель везде одна:
столкнулись на огромных скоростях
и лопнули вразлет мешки гавна.

На собственном горбу и на чужом
я вынянчил понятие простое:
бессмысленно идти на танк с ножом,
но если очень хочется, то стоит.

Есть в каждой нравственной системе
идея, общая для всех:
нельзя и с теми быть, и с теми,
не предавая тех и тех.

Весьма порой мешает мне заснуть
Волнующая, как ни поверни,
Открывшаяся мне внезапно суть
Какой-нибудь немыслимой херни.

Бывает - проснешься, как птица,
крылатой пружиной на взводе,
и хочется жить и трудиться;
но к завтраку это проходит.

Куда по смерти душу примут,
я с Богом торга не веду;
в раю немного мягче климат,
но лучше общество в аду.

Примитив, это даже не поэзия

Надуманный смысл, пустые слова

- А что плохого, пускай радуются.

- Плохо то, что в стихах никто ничего не понимает.

- Все. Вот тебе мои стихи нравятся?

- Честно, - читал его творчество, да и слушал восторженные прочтения, от той братии, что гужбанила сейчас, да вот только. Все настолько пространно, что порою казалось, что это не стихи, а набор слов, увязанных звучанием, или же шуршанием слогов, - я, похоже, до понимания вашего творчества – не дорос. Мне не понравилось. Но… простите, я просто не понимаю.

- Я тоже не понимаю, совершенно. Нажрусь, и кропаю, просто все что в голову вдарит, слова, даже не задумываюсь, они – ну это слова просто, понимаешь. Это не стихи, не смысл, не форма – это просто слова.

Волна касается стоп нежно,

Щекочет пенным гребешком

И отступает так степенно

Испитая сырым песком.

(стих не его, просто звучание, как пример – наизусть его слова не запомнил)

- Да, мне нравится. Ваше?

Хряпнули. Уговорили бутылку до дна, да и окончился вечер.

Имя автора не указываю, потому как прет он в гору, и его может расстроить таковое вот развенчивание его творений.

Ох уж эти рифмоплёты.

Есенинская тоска токаря Андрея

Есть у нас токарь – всем хорош, умел, да замечателен, да одна беда – профессионал он в тяжелой весовой категории по литроболу. Встал вопрос ребром:

- Андрюха, либо ты завязываешь со всей этой херней - с запоями, либо прощаемся мы с тобой.

Андрюха потыкался, помыкался, да закодировался. Ходит на работу, как в воду опущенный, по всему видно – тяжело человеку, да не с похмелья тяжело, а от тяжелой, неизбывной тоски русской, а стакан замахнуть нельзя. Этакая Есенинская у него тоска, от такой хоть в петлю.

Заходит Андрейка, может спросить чего хотел, может чего еще, да примолк, присел, кулаком мосластым подбородок подпер, зажмурился, и слушает аж до скрежета зубовного, и слеза скупая у него сорвалась, дорожку по щеке грязной прочертила. Песня закончилась, встал, да и пошел прочь.

- Андрейка, заходил чего, спросить что хотел?

А он рукой махнул да и ушел. Совсем ушел, переоделся, и со смены слямзился не в восемь, как положено, а в час.

Приходит сегодня – сияет, блеск в глазах, я уже и по привычке принюхиваюсь, думаю, не раскодировался ли он часом. А он припечатывает передо мной листок тетрадный, где его корявеньким почерком три четверостишья выведено:

- Ты ж у нас ценитель. Зацени.

Эх ты конь мой гривастый, черный,

Ты неси и копытом бей!

Пролетай словно птица версты,

Закусив пеной, ветер пей,

Не давай продохнуть мне в беге,

Не давай о любви вздыхать,

Не давай же мне конь в томной неге

О былом, о живом вспоминать.

Пусть и луны и дни мелькают –

Все скорей, все быстрей несись!

За спиной миражами тает

Из нежитого пыли взвесь.

Не ожидал, да так, чтобы сразу в масть у него пошло, чтобы… Молодца короче. Сегодня будет новые вирши строчить. Прорезался талант. Уточню - мужику за 50

Стихи выложены с разрешения токаря, фамилии своей просил не называть. Так что пост совместный.

Откуда у верблюда горб

В этой сказке я расскажу вам, как верблюд получил свой горб.

В начале веков, когда мир только возник и животные только принимались работать на человека, жил верблюд. Он обитал в Унылой пустыне, так как не хотел работать и к тому же сам был очень унылым. Он ел листья, шипы, колючки, молочай и ленился напропалую. Когда кто-нибудь обращался к нему, он фыркал: "гррб. ", и больше ничего.

В понедельник утром пришла к нему лошадь с седлом на спине и удилами во рту. Она сказала:

— Верблюд, а верблюд! Иди-ка возить вместе с нами.
— Гррб. — ответил верблюд.

Лошадь ушла и рассказала об этом человеку.

Затем явилась собака с палкой в зубах и сказала:

— Верблюд, а верблюд! Иди-ка служи и носи вместе с нами.
— Гррб. — ответил верблюд.

Собака ушла и рассказала об этом человеку.

Затем явился вол с ярмом на шее и сказал:

— Верблюд, а верблюд! Иди пахать землю вместе с нами.
— Гррб. — ответил верблюд.

Вол ушел и рассказал об этом человеку. В конце дня человек призвал к себе лошадь, собаку и вола и сказал им:

Такое решение очень рассердило троих трудолюбивых животных, и они собрались для совещания где-то на краю пустыни. Там к ним подошел верблюд, пережевывая молочай, и стал смеяться над ними. Потом он сказал "гррб. " и удалился.

Вслед за тем появился повелитель всех пустынь Джинн в целом облаке пыли (Джинны, будучи волшебниками, всегда путешествуют таким способом). Он остановился, прислушиваясь к совещанию троих.

— Скажи нам, владыка пустынь, Джинн, — спросила лошадь, — справедливо ли, чтобы кто-нибудь ленился и не хотел работать?
— Конечно нет, — ответил Джинн.
— Так вот, — продолжала лошадь, — в глубине твоей Унылой пустыни живет зверь с длинной шеей и длинными ногами. С утра понедельника он еще ничего не делал. Он совсем не хочет работать.
— Фью. — свистнул Джинн. — Да это мой верблюд, клянусь всем золотом Аравии! А что же он говорит?
— Он говорит "гррб. " — ответила собака, — и не хочет служить и носить.
— А еще что он говорит?
— Только "гррб. " и не хочет пахать, — ответил вол.
— Ладно, — сказал Джинн, — я его проучу, подождите здесь минутку.

Джинн снова закутался в свое облако и помчался через пустыню. Вскоре он нашел верблюда, который ничего не делал и смотрел на собственное отражение в луже воды.

— Эй, дружище! — сказал Джинн. — Я слышал, будто ты не хочешь работать. Правда ли это?
— Гррб. — ответил верблюд.

— Благодаря твоей лени трое животных с утра понедельника вынуждены были работать за тебя, — сказал Джинн и продолжал обдумывать заклинание, подперев подбородок рукою.
— Гррб. — ответил верблюд.
— И как тебе не надоест это слово? Который раз ты повторяешь его? Бессовестный лентяй и бездельник, я хочу, чтобы ты стал работать!

Верблюд снова ответил "гррб. ", но в это время почувствовал, что его ровная спина, которой он так гордился, вдруг стала вздуваться, вздуваться и наконец на ней образовался огромный горб.

— Полюбуйся! — сказал Джинн. — Это тот самый "Гррб", о котором ты постоянно твердишь — твой горб. Он вырос у тебя оттого, что ты бессовестный лентяй и бездельник. Сегодня уже среда, а ты еще ничего не делал с самого понедельника, когда началась работа. Теперь настал и твой черед.

— Как же я могу работать с такой штукой на спине? — заявил верблюд.
— Я это устроил нарочно, — сказал Джинн, — так как ты пропустил целых три дня. Отныне ты сможешь работать три дня без всякой пищи, и горб прокормит тебя. Ты не вправе жаловаться, будто я о тебе не позаботился. Бросай свою пустыню, иди к трем друзьям и веди себя как следует. Да поворачивайся живее!

Как верблюд ни фыркал, а пришлось ему взяться за работу вместе с остальными животными. Однако он и до сих пор еще не наверстал тех трех дней, которые пропустил с самого начала, и до сих пор еще не научился вести себя как следует.

Октябрьская поэма

Этот вихрь,
от мысли до курка,
и постройку,
и пожара дым
прибирала
партия
к рукам,
направляла,
строила в ряды.

Слушайте,
национальный трутень, —
день наш
тем и хорош, что труден.
Эта песня
песней будет
наших бед,
побед,
буден.

Несется
жизнь,
овеевая,
проста,
суха.
Живу
в домах Стахеева я,
теперь
Веэсэнха.
Свезли,
винтовкой звякая,
богатых
и кассы.
Теперь здесь
всякие
и люди
и классы.
Зимой
в печурку-пчелку
суют
тома шекспирьи.
Зубами
щелкают, —
картошка —
пир им.
А летом
слушают асфальт
с копейками
в окне:
— Трансваль,
Трансваль,
страна моя,
ты вся
горишь
в огне! —
Я в этом
каменном
котле
варюсь,
и эта жизнь —
и бег, и бой,
и сон,
и тлен —
в домовьи
этажи
отражена
от пят
до лба,
грозою
омываемая,
как отражается
толпа
идущими
трамваями.
В пальбу
присев
на корточки,
в покой
глазами к форточке,
чтоб было
видней,
я
в комнатенке-лодочке
проплыл
три тыщи дней.

Двенадцать
квадратных аршин жилья.
Четверо
в помещении —
Лиля,
Ося,
я
и собака
Щеник.
Шапчонку
взял
оборванную
и вытащил салазки.
— Куда идешь? —
В уборную
иду.
На Ярославский.
Как парус,
шуба
на весу,
воняет
козлом она.
В санях
полено везу,
забрал
забор разломанный
Полено —
тушею,
тверже камня.
Как будто
вспухшее
колено
великанье.
Вхожу
с бревном в обнимку.
Запотел,
вымок.
Важно
и чинно
строгаю перочинным.
Нож —
ржа.
Режу.
Радуюсь.
В голове
жар
подымает градус.
Зацветают луга,
май
поет
в уши —
это
тянется угар
из-под черных вьюшек.
Четверо сосулек
свернулись,
уснули.
Приходят
люди,
ходят,
будят.
Добудились еле —
с углей
угорели.
В окно —
сугроб.
Глядит горбат.
Не вымерзли покамест?
Морозы
в ночь
идут, скрипят
снегами-сапогами.
Небосвод,
наклонившийся
на комнату мою,
морем
заката
обли́т.
По розовой
глади
мо́ря,
на юг —
тучи-корабли.
За гладь,
за розовую,
бросать якоря,
туда,
где березовые
дрова
горят.
Я
много
в теплых странах плутал.
Но только
в этой зиме
понятной
стала
мне
теплота
любовей,
дружб
и семей.
Лишь лежа
в такую вот гололедь,
зубами
вместе
проляскав —
поймешь:
нельзя
на людей жалеть
ни одеяло,
ни ласку.
Землю,
где воздух,
как сладкий морс,
бросишь
и мчишь, колеся, —
но землю,
с которою
вместе мерз,
вовек
разлюбить нельзя.

Хвалить
не заставят
ни долг,
ни стих
всего,
что делаем мы.
Я
пол-отечества мог бы
снести,
а пол —
отстроить, умыв.
Я с теми,
кто вышел
строить
и месть
в сплошной
лихорадке
буден.
Отечество
славлю,
которое есть,
но трижды —
которое будет.
Я
планов наших
люблю громадьё,
размаха
шаги саженьи.
Я радуюсь
маршу,
которым идем
в работу
и в сраженья.
Я вижу —
где сор сегодня гниет,
где только земля простая —
на сажень вижу,
из-под нее
коммуны
дома
прорастают.
И меркнет
доверье
к природным дарам
с унылым
пудом сенца́,
и поворачиваются
к тракторам
крестьян
заскорузлые сердца.
И планы,
что раньше
на станциях лбов
задерживал
нищенства тормоз,
сегодня
встают
из дня голубого,
железом
и камнем формясь.
И я,
как весну человечества,
рожденную
в трудах и в бою,
пою
мое отечество,
республику мою!

Отчего у верблюда горб

Отчего у верблюда горб

Перевод Корней Чуковский, Самуил Маршак

Вот еще одна сказка, и в ней я хочу рассказать, откуда взялся на спине у Верблюда такой большой горб.

В самые первые годы, давным-давно, вся земля была новенькая, только что сделанная. Животные с первых же дней стали служить Человеку. Но в Ужасно Унылой Пустыне жил Ужасно Унылый Верблюд, который и не думал работать. Он ел сухие колючки, жесткие ветки, тамариск, терновник и кору, но работать ни за что не хотел - такой бессовестный бездельник и лентяй! И что бы ни говорили ему, он на все отвечал:

Только "Гррб" - и больше ничего.

Вот однажды, в понедельник утром, пришел к нему Конь. На спине у Коня было седло, в зубах уздечка.

- Верблюд, о Верблюд! - сказал он.- Ступай к Человеку и начни бегать рысью, как мы.

- Гррб! - ответил Верблюд, а Конь пошел к Человеку и рассказал ему все.

Вскоре после этого к Верблюду пришел Пес. В зубах у него была палка. Он пришел и сказал:

- Верблюд, о Верблюд! Иди к Человеку, научись ходить вместе с ним на охоту, как мы.

- Гррб! - ответил Верблюд, а Пес пошел к Человеку и рассказал ему все.

Вскоре после этого пришел к Верблюду Бык. На шее у Быка было ярмо. Он сказал:

- Верблюд, о Верблюд! Иди к Человеку и паши землю, как мы.

- Гррб! - ответил Верблюд, а Бык пошел к Человеку и рассказал ему все.

Вечером Человек позвал Коня, Пса и Быка и сказал:

- Конь, Пес и Бык, мне очень вас жалко (ведь мир был совсем еще новенький!), но зверь, который кричит "Гррб" в той Пустыне, не способен ни к какой работе, а то бы он давно пришел ко мне. Пусть себе живет в своей Пустыне, я не трону его, но вам придется работать вдвойне - и за себя, и за него.

Тогда Конь, Пес и Бык очень рассердились (ведь мир был еще очень новый!). Они отправились к самому краю Пустыни и стали громко обсуждать, что им делать, и лаяли, и ржали, и мычали. К ним подошел Верблюд бессовестный бездельник и лентяй! - и, лениво пережевывая сухую траву, стал насмехаться над ними. Потом он сказал "Гррб" и удалился.

Мимо по дороге мчался в туче пыли Джинн, Владыка Всех Пустынь. (Джинны всегда путешествуют так, потому что они чародеи.) Он остановился поболтать с Конем, Псом и Быком.

- Владыка Всех Пустынь! - сказал Конь.- Кто имеет право бездельничать, если мир такой новый и в нем еще так много работы?

- Никто,- ответил Джинн,

- А вот,- сказал Конь,- в твоей Ужасно Унылой Пустыне живет Ужасно Унылый Зверь, с длинной шеей, с длинными ногами, который с самого утра, с понедельника, не подумал взяться за работу. Не желает бегать рысью - ни за что!

- Фью! - свистнул Джинн.- Да это мой Верблюд, клянусь золотом Аравийской земли! Что же он говорит?

- Он говорит одно слово: "Гррб".- сказал Пес.- "Гррб" - и больше ничего. И не желает помогать Человеку охотиться.

На этой картинке нарисован Джинн, волшебник; он начал колдовать, и после этого колдовства на спине верблюда явился горб. Сначала Джинн провел по воздуху пальцем черту, и она стала твердой; потом он сделал облако, потом яйцо; яйцо и облако ты увидишь на картинке в самом низу. Сейчас же явилась волшебная тыква, которая превратилась в огромное белое пламя. Вот тогда-то Джинн взял свой волшебный веер, стал им раздувать пламя и раздувал его до тех пор, пока оно не превратилось в волшебный костер. Волшебство Джинна было хорошее и доброе, хотя из-за него у верблюда появился на спине горб; но ведь верблюд получил горб только потому, что был очень ленив. Этот Джинн присматривал за всеми пустынями; он был один из самых милых джиннов, а потому ни за что не сделал бы ничего по-настоящему недоброго.

- А что еще он говорит? - спросил Джинн.

- Больше ничего, только "Гррб", и не желает пахать,- ответил Бык.

- Отлично! - воскликнул Джинн,- Пожалуйста, подождите минутку, я сейчас покажу ему "Гррб".

Он завернулся в свой плащ из пыли и помчался в Пустыню.

Там он нашел Верблюда. Тот стоял и любовался своим отражением в луже бессовестный лентяй и бездельник.

- Мой лукавый длинноногий друг,- сказал Джинн,- я слышал, что ты не желаешь работать в нашем новом-новехоньком мире. Что это значит?

- Гррб! - ответил Верблюд.

Джинн сел на песок и, опершись подбородком на руку, принялся колдовать, а Верблюд стоял и как ни в чем не бывало любовался своим отражением в луже.

- Конь, Бык и Пес работали с самого утра, с понедельника, и работали больше, чем надо, оттого что ты такой бессовестный лентяй и бездельник,сказал Джинн.

И он опять оперся рукой о подбородок и продолжал колдовать.

- Гррб! - повторил Верблюд.

- И как тебе не надоест это слово? Который раз ты повторяешь его? Бессовестный лентяй и бездельник, я хочу, чтобы ты стал работать!

- Гррб! - повторил Верблюд.

И вдруг спина, которой он так гордился, начала у него пухнуть, и пухла, и пухла, и у него вздулся огромнейший твердый горб.

- Полюбуйся! - сказал Джинн.- Это тот самый "Гррб", о котором ты постоянно твердишь. Он вырос у тебя оттого, что ты бессовестный лентяй и бездельник. Работа началась с понедельника, сегодня четверг, а ты до сих пор еще не принялся за работу. Но теперь ты начнешь работать!

- Как же я буду работать, если у меня огромнейший Гррб? - спросил Верблюд.

Это стоит Джинн, который заведует всеми пустынями; он колдует своим волшебным веером. Верблюд жует ветку акации; он только что лишний раз сказал "грб" (джинн предупредил его, что не нужно повторять это слово слишком часто), и вот появляется горб. Длинная полоса, которая, видишь, походит на полотенце и поднимается из чего-то вроде луковицы,- волшебное пламя; на его изгибе лежит горб. Горб отлично уместится на плоской спине верблюда. Сам верблюд до того усердно любуется своим прекрасным образом, который отражается в воде, что не замечает происходящего.

Ниже большой картинки - маленькая. На ней нарисован молодой мир. Ты видишь два дымящихся вулкана; несколько других гор; несколько камней; озеро и черный остров, а также извилистую реку; еще разные разности и, наконец, Ноев ковчег. Я не мог нарисовать всех пустынь, которыми заведовал Джинн, поэтому нарисовал только одну, зато это самая пустынная пустыня.

- А это тебе в наказание! - ответил Джинн.- За то, что ты прогулял трое суток. Но теперь ты можешь работать три дня без всякой пищи, потому что ты будешь есть свой собственный Гррб. Жил же ты три дня одним только "Гррб". После этого, я надеюсь, ты не станешь говорить, что я о тебе не забочусь. А теперь уходи из Пустыни, ступай к Коню, Псу и Быку и смотри, веди себя хорошо.

И пошел Верблюд со своим горбом к Коню, Псу и Быку. И до сих пор он таскает на спине свой горб (мы не говорим уже "Гррб", мы говорим "горб", чтобы не обидеть Верблюда), и до сих пор он не может наверстать те три дня, которые он прогулял вначале, когда земля была новая, и до сих пор он не может научиться, как нужно себя вести.

кто в серединке у того яйца на резинке
а кто по краям тому денежки в карман

кто посерединке тот женится на динке (димке, свинке)
кто по краям тому по золотым коням

кто посерединке тот кушает ботинки.
а кто по краям тот кушает банан

поцелуй меня с разбега я за деревом стою

я у мамы вместо швабры головою пол мету

не бей меня мама сырыми трусами

я упала с самосвала тормозила головой

нас бомбили в сорок первом

юрек огурек кевбаса и шнурек
кевбаса утекла а юрек до пекла

рэп говно попса параша панки хой победа наша

лучше жить на куче кала чем тащиться от металла

лучше хуй сосать у крысы чем увидеть клип алисы

лучше взять у негра в рот чем балдеть от депеш мод

факинг оникс факинг рэп факинг нигерс панкс нот дед

я не пьян я бухой мне все похуй панки хой

нирвана параша победа будет наша а если не наша то всё равно параша

лучше стать углом дивана чем тащиться от нирваны

все девки дуры мы фанаты сепультуры

нирвана сдохла курт гниёт а гранжер у рэпера в рот берёт

рэпер как муха заносит заразу если увидел убей его сразу

лучше быть отцом урода чем фанатом депеш мода

лучше в рот засунуть член чем послушать бойз ту мен

тех кто слушает пинк флой гнать поганою метлой

цой лох цой сдох

битлз навозные жуки

— пошли!
— куда?
— тащить лошадь из пруда я руками за узду а ты губами за пизду

сёдня суббота девочкам работа мальчикам лежать сосочку сосать
мальчики встали автоматы взяли девочек убили розы положили

лысый сходи пописай
лохматый сходи покакай

кто повторяет тот в понос ныряет
а в поносе красный цвет ты ныряешь а я нет

(в рифму на "ты")
жопой нюхаешь цветы.
а ромашка не моя жопа нюхает твоя.
а цветы железные для моей жопы не полезные.

— дай мне!
— у тебя рука в говне!

— дай денег
— поссы на веник

— дай!
— дай уехал в китай и сказал "никому не давай"

— покурить оставишь?
— хуй на лавочку поставишь?
— а поставлю, отсосешь?
— а в бумажку завершёшь?

— покурим?
— покурим у коня под хуем!

— иди на хуй!
— кусай за хуй злее будешь пиздеть не будешь будешь пиздеть будешь висеть будешь висеть пиздеть будешь схвачен отхуячен

— чё?!
— хуй через плечо не горячо если горячо переложи на другое плечо

(в ответ на "конечно")
конюшня твой дом родной
скотный двор твоя дача

(на вопрос "можно?")
можно машку за ляжку и козу на возу
(вариант) овцу на плацу

(на реплику "интересно")
интересно когда в троллейбусе (бане) тесно

— а?
— хуй на!
— жуй два!
— соси четыре у тебя ебало шире.
— соси миллион будешь чемпион.
— соси два миллиона будешь круче чемпиона.
— соси корзину хватит на всю зиму.
— хуёв тебе сарай сиди перебирай.

— как дела?
— как легла, так и дала

— спасибо!
— за спасибо ебут красиво

(в ответ на любую просьбу)
— а хуй до жопы достает?
(если просящий глубоко задумывается) — ну иди выращивай
(если уверенно отвечает, что достает) —вот и еби сам себя в жопу

— да?
— в жопе провода!

какую жвачку любишь — "Bombibom" или "Love is. "?
Отвечавшему "Bombibom" отвечали "хуй столбом", а "Love is. " "хуй отвис"

(в рифму на слово "ты")
не тыкай а то проткнёшь

маша дура хвост надула полетела в облака полюбила дурака а дурак не полюбил взял кувалду и убил

дура хвост надула полетела в жопу ягодка влетела

дурак курит табак спички ворует девчонок целует спит под забором зовут его вором

лена дура в лес подула грибы ела обалдела

очкарик в жопе шарик
наелся кислоты
его похоронили
зарыли под кусты

очкарик в жопе шарик
пошёл на футбол
очко ему разбили (или: в очки ему насрали)
сказали это гол

у кого четыре глаза тот похож на унитаза (водолаза)

сидит дима на заборе
мочит яйца в ацетоне

встал в позу получил дозу

парась парась ты жопу красками раскрась

иванов-иванов с утра ходит без трусов

и нескладно и неладно у тебя в трусах прохладно

трусы не жопа жопа не алмаз
писька не сосиска вот и весь рассказ

эй малой сходи за водой

мама не хотела папа не старался

наши раком не стоят (когда кто—то за чем—то нагибался)

доска два соска

едет поезд пассажирный
восемнадцатый вагон
а в вагоне женя жырный
он обжора-чемпион

макака с красной какой

макака-серапука из зарослей бамбука

и не в склад и не в лад поцелуй корову в зад.

у тебя ножки как столбы после бомбёжки

у тебя ляжки как у горляшки.

чо зыришь в штаны напузыришь

ваня лох объелся блох
сел на лавочку и сдох
(или: у собаки между ног)

девочки белочки
сели на тарелочки
ножки подняли
фу навоняли

сидит вася на заборе
в алюминьевых трусах (штанах)
и кому какое дело
что ширинка на болтах

наташа три рубля и наша

привет правое яйцо
привет левое яйцо
что за палка между нами
колоти ее ногами

будь другом насри кругом

будь братом насри квадратом

он какой-то не такой
в попу лазает рукой
писю трогает губами
он наверно голубой

ябеда-корябеда турецкий барабан
кто на нем играет васька-таракан

девчонки-печёнки съели поросёнка
поросёнок жирный поезд пассажирный

жадина-говядина солёный огурец
на полу валяется никто его не ест

жиртрест мясокомбинат промсосиска автомат

повторюша
дядя-хрюша
всю помойку облизал
а спасибо не сказал
а в помойке водолаз,
тебя съел а меня спас

(вариант)
повторюшка
дядя хрюшка
из помойного ведра
тебя мама целовала
и сказала: ты свинья

мальчик тунёвый
жоркий поскрёбыш
споливенький
хилый поёбыш.
к чертям катись
сёдня и надысь

малыши-карандаши
взяли палки и пошли
старшие догнали
палки отобрали
малыши заплакали
и в штаны накакали

шел по крыше воробей нёс баночку соплей кто хоть раз пикнет тот её выпьет

шёл солдат по полю боя нёс двенадцать банок гноя кто слово пикнет тот её и выпьет

раз-два мы не ели
три-четыре есть хотим
открывайте шире двери
а то повара съедим
поварятами закусим
а вожатыми запьем
а дежурных по столовой
на добавки разнесем

кто носит фирму найки того ебут незнайки
кто носит фирму адидас тот настоящий пидарас

сопля голландская жопа американская

я на ракете а ты в туалете

петя петя лапоток
съел у бабушки пирог
с тараканом дрался
чуть не обосрался

(про щербатого)
щербель дай рубель!

(если случайно показала нижнее бельё)
кто не видел трикотаж детский мир второй этаж

(в ответ на жесты)
рожки факи и хуи это признаки любви

Это хорошие люди, я их никогда не буду дразнить.