Так вы говорите что нет кривошеи в таком

Собирающий скрепки
* * *
я все ещё каждое утро мою лицо и уши
я все ещё каждое утро чищу ботинки и зубы
я все ещё каждое утро хочу одолеть пространство я все ещё каждое утро открываю почтовый ящик
там нет ни газет ни писем я открываю почтовый ящик
на бумаге верже мне предлагают продать квартиру
купить шампунь с бальзамом в одном флаконе
и посетить фестиваль иисуса на стадионе динамо я все ещё каждое утро иду по большой садовой
по заслугам по памяти по цельсию по фаренгейту я все ещё каждое утро открываю в классе фрамугу
говорю доброе утро называю тему урока
я все ещё знаю как доказать теорему лагранжа
лемму коши-вейерштрасса и правило лопиталя бессель
неравенство
это звучит гордо я все реже и реже ставлю точку тире запятую я все реже и реже
существую
психую
рифмую
1997
Ночной диалог
так вы говорите что это платаны?
быть может хоть я и подумал что клёны
что наши поступки скорее спонтанны
затем что и помыслы неопределённы так вы говорите что трансперсонален
абсентиализм мультимедиа-арта?
быть может хоть я и подумал что сталин
не станет пирожным как буонапарте так вы говорите что нет кривошеи
в таком IBM-совместимом санскрите?
так вы говорите что ночью страшнее?
так вы говорите так вы говорите
1997

* * *
что-то многое стал забывать
даже абзац три дефис два
морального кодекса строителя коммунизма
почему-то всегда в парикмахерской
даже державную поступь стиха
коим свинарка во весь экран
клеила пастуха
в гуме у фонтана дружба народов
где сколько уже и не вспомню баб *
и все золотые
и все без греха
да не гум это
вднх а ещё был фонтан на лубянке
но этого я не застал
я застал уже этого и пьедестал что-то многое стал забывать я юный пионер советского союза
перед лицом товарищей я робинзон крузо
перед лицом пятницы я пятница
перед лицом субботы что-то многое стал забывать этот эдипов
военно-промышленный
комплекс этот эзопов
язык
отварной
в майонезе что-то многое стал забывать но помню
когда великий глюк
явился
и открыл нам новы
глюки
не бросил ли я всё заявление прошу предоставить мне
нервно-паралитическое убежище
по месту жительства 1991
Август в Париже
я говорю на чужом языке и осторожно
тупею
йогурты поедаю а также папайю
и маракуйю
и маракую о тех кого
обрекаю
на портупею и огурцы
с перепою
я говорю на чужом языке и в витринах цветут
ананасы
неча пенять коль случилась такая
абсцисса
пруд патриарший нельзя как хорош
с монпарнаса
танки ушли по-английски
турусы теряют
колёса
вот тебе бабка и план
барбаросса
может и выживем в средней в своей
полосе-то
там где бандьера то роса
а то полосата
а на закате такая в пруду
позолота
что и не дать и не взять и не снять
с депозита
1991
* * *
зеркало пересыхает амальгама фрактальна самоповторы памяти выводятся на ржавый дисплей душа отлетает без пафоса отчётность ежеквартальна в пространстве дробной размерности это ещё смешней вышел из подпрограммы оказывается к барьеру ерёма принес лепажа когда компьютер завис сделал немало лишнего оказывается карьеру на скрижалях среди поправок останется мой дефис 1998
Уходящий последним

собирающий скрепки вытирающий пыль закрывающий ящик задвигающий стул надевающий шляпу достающий ключи отключающий воду вырубающий свет проверяющий время запирающий дверь поправляющий галстук

вызывающий лифт нажимающий кнопку уезжающий вверх развивающий скорость выжимающий газ выпускающий воздух заглушающий звук нажимающий кнопку наблюдающий взрыв провожающий взглядом исчезающий мир

1994

с тех пор как царица дай бог памяти
кажется елизавета
лишила меня и мой народ права на землю
я полагаю сад
это не моя тема
таковы законы евгеники
бунимовики
и генетики
даже заурядные азалии бегонии и традесканции
тихо увядают в моём присутствии
а кактусы так те просто
вываливаются из горшков
потому импровизация на тему мол де сад
ни на йоту минуту
не заставляет трепетать ни один
из моих дряхлеющих членов
однако старость не радость
а руководство к действию
когда живёшь долго
каждое слово обретает эхо
среди всех наворотов
не замечаешь
как наворачиваются слёзы
город мой
сад камней
чахлые кустики прохожих
купы алкашей
тёмные аллеи сограждан
на встречных эскалаторах
метро юго-западная
выход из последнего вагона
направо
ещё раз направо
автобус N
востряково
остановка по требованию
дедушки мои и бабушки
мама
последний
единственный
кладбищенский мой сад
слабо задохнуться в просторах россии
мои аллергены берёза ольха и осина
и это мне дали почувствовать до
всего
что открыл академик адо
но я не могу
н и о т к у д а с л ю б о в ь ю
кремация здесь
пусть растут в изголовье
три пальмы
три карты
три квёлых стиха
мои аллергены
берёза
осина
ольха

Евгений Абрамович Бунимович родился в 1954 году в Москве. Окончил мехмат МГУ, с тех пор преподает математику в школе. Заслуженный учитель России. Имеет более пятидесяти стихотворных публикаций в России, а также во Франции, Бельгии, Швеции, Германии, США. Первая книга стихотворений вышла в 1990 году в Париже, вторая и третья — в Москве. Живет в Москве.
* а ещё был фонтан на арбате там где сейчас генштаб

Марина Шамсутдинова

Когда б вы знали из какого сора растут стихи
Анна Ахматова

Свои стихи взращу как орхидею,
Пусть без корней, зато не охренею
Автоцитата

Сбылась мечта: теперь я стал писатель,
в журналах, пусть порядком отощавших,
печатаюсь, и даже иногда
свои портреты с мудрым выраженьем
лица - в газетах вижу. И другая
убогая мечта эпохи большевизма
сбылась - теперь я странствовать могу
по белу свету, где-нибудь в Стамбуле,
где спины лицемеров-половых
изогнуты, и девы из Ростова
зажиточным челночникам толкают
сомнительные прелести, взирать
с усмешкою бывалого туриста
на Мраморное море, на проливы,
мечту славянофилов, запивая
все это удовольствие араком -
анисовою водкой, что мутнеет,
когда в нее воды добавишь – будто

Бастующего шахтера
вывели из забоя,
гвоздь — из забора,
меня — из запоя,
Солженицына — из отчизны,
Высоцкого — из жизни;
меня из себя выводит
вымыслы о свободе

Как видно, в стихах современных поэтов любимый знак препинания (или перепинывания) – запятая. Она позволяет закруглять смысл, накручивать, навинчивать все новые и новые уточнения, словно автор не может или не умеет поставить точку, прервать словесный поток:

чесотка воздуха: прыть комаров; склероз
свекольных листьев; в небе — не чело ли
грозы минувшей? ветер под стрекоз
изрыт шмелем и навощен пчелою;
пугливые бурундуки; с руки
кормящиеся сойки и синицы;
упавшие в озера рыбаки:
кто — по ключицы, кто — по ягодицы;
коровы — в травах, девки — в сапогах,
их попы в можжевеловых иголках
горят мужьям, блуждающим в лесах
с росой в паху и грудью — в перепелках

Стихи напоминают кокон, вроде бы в коконе должна поместиться гусеница, чтобы в финале стиха переродиться в бабочку. Но ни тут-то было, кокон мёртв, пелены распались, нет даже мумии, мумии героя:

Дождь над Батумом, две недели дождь,
а в номере так скучно, так уныло.
Надену плащ, открою плотный зонт
и выйду погуляю — не растаю.
Ноябрь над черноморьем, мутный вал
облизывает городские пляжи.
Безлюдно. Воскресенье. Я сижу
под скошенным брезентовым навесом,
курю и наблюдаю, как в порту
концы бросает знаменитый лайнер
“Абхазия”, как яхта класса “звездный”
пытается поставить паруса.
И никого на километры пляжа,
ни одного прогульщика, бродяги,
какого-нибудь гостя на курорте

Кончается наркоз, и - музыка потом,
орудует скрипач ножовкой по металлу.
Май гонит самогон и варит суп c котом,
и липнет языком: алло, аллея, алла!
Мы выследим его по пузырькам следов -
дождю невмоготу дышать через тростинку.
Вспорхнувшим мотыльком от сердца отлегло -
но свечка, как часы, страдает нервным тиком.
Татарки мертвецу, грузинки от трусов -
имеет смысл извне, когда возникнет между.
Кустурица - в кустах, забился в люк Бессон,
запущенный стрелой из плечиков одежды.
Летит под стол второй бутылки пустячок

Очередной литературный каламбурный пустячок, неплохая звукопись, но… но…

Когда бы знал я, из какой грязи
Растут стихи о добром, вечном, чистом,
На горе нам, завзятым пародистам,
Вовек бы не избрал такой стези!
О, если бы услышать только смог,
Сколькиэтажно буду я обруган
Молчком… творцам и музам, их подругам,
Не посвятил бы в жизни пары строк!
И не ломал бы голову, рифмуя
В стихах не раз избитые слова,
(Вот зарекаюсь, но сдержусь едва)
Не подражал бы вовсе никому я!
Но коль язык мой гнусный не отсох

Складывается ощущение, что поэтам просто не о чем писать. Социальный заказ исчез, редакции многих журналов сократились до двух человек, тиражи со 100 000 до 3000 экземпляров, гонорары от нуля до 200 рублей. В таком случае, нужно искать другие источники дохода. А фонды типа СОРоса спонсируют только СОРную поэзию. Значит, нужно освоить новый творческий метод:

так вы говорите что это платаны?
быть может хоть я и подумал что клены
что наши поступки скорее спонтанны
затем что и помыслы неопределенны

так вы говорите что трансперсонален
абсентиализм мультимедиа-арта?
быть может хоть я и подумал что сталин
не станет пирожным как буонапарте

так вы говорите что нет кривошеи
в таком IBM-совместимом санскрите?

Количество рекламы в стране прямо пропорционально увеличению мусора на свалках-полигонах. Новые яркие коробочки, запахи, привычки – мусор, мусор, мусор.… В Мировом океане плавают уже искусственные мусорные острова размером с четыре Франции. Мусор особый, неразлагающийся, вечный… Мусорные стихи в свою очередь разлагают наши души:

Толпа подростков под окном в четыре ночи
Играет в салочки говном, домой не хочет.
Лови, Колян! Ха-ха! Бабах! Води, давай-ка!
Печать восторга на щеках, штанах и майках.
И весь Чертановский район не спит покорно —
Игре веселой внемлет он в печали черной.
А мне так хочется во двор, чтоб с ними рядом
Визжать, бежать, кидать в упор говном и взглядом!
Чтоб тусоваться до утра, до дрожи в теле!
Чтоб у машин всего двора сигналки пели!
Чтоб отдохнул как человек, весь двор закакал!
Чтоб утром дворник наш узбек стоял и плакал!
Я б лучше всех сыграл в игру, я всех бы вынес!
Но мне же в офис поутру. у нас же бизнес.
Шофер заедет в семь утра в костюме сером.
Студенты ждут, директора, акционеры.
И я вздохну, откину плед, поглажу кошку,
Включу в квартире яркий свет, шагну к окошку
И что есть силы прореву ребятам в пятнах:
Я ЩАС МЕНТОВ БЛЯТЬ ПОЗОВУ БЛЯТЬ ЛЮДИ СПЯТ НАХ.

Вызывающий цинизм порождает обилие мусорных мифов, в частности, о русском народе. Любое время живо для потомка в литературных образцах, о нас с вами будут судить, не дай Бог, по таким вот сорным стихам и не менее сорным фильмам. Где россияне беспросветно пьяны, тупы, необразованны, и Великая Победа нам досталась по ошибке, случайно. Нам доказывают, что эпоха случайностей кончилась, что всё сейчас можно удачно спланировать, смонтировать, и подготовить, что людьми можно и нужно манипулировать. Одни учёные активно доказывают, что в человеке нет души, что никакой ответственности после смерти нет, что религия, последняя удерживающая узда на краю безнаказанной вседозволенности ,не более, чем музейная архаика. Другие активно стимулируют потребление всё новых и новых продуктов, плодящих горы мусора…

Матерщинница, поздняя мать, за кавказца замуж.
Получился солнечный зайчик. Скачет, как мячик. Да уж!
Доходная торговка в теле.
Да, кто она в самом деле?

А она — разговорились — вдова чернобыльца, почернелая, как омела.
Пара выкидышей. Наконец сумела.
----------------

Начальнику кладбища В. от гражданки Л.
Заявление. Дорогой товарищ начальник!
Прошу переоформить на имя мое один надел
В колумбарии, где густой ольшаник,
Пыльная дверца, сколотое стекло,
Уже и не видно, что там внутри, у входа
В потусторонний мир, урна или фуфло:
Ячейка заброшена с тридцать восьмого года.
Прилагаются документы. Я одна имею права.
Этот Хай был отчим моего покойного мужа
Бравого летчика Л., я сорок лет как вдова
И сама воевала к тому же. Ну же,
Перепишите на меня это место. В Москве
Некуда умереть, всё ушло под застройку.
Вот уж девятый десяток, а в голове
Мысли только про койку,
Но не так, как в молодости, когда я давала
Жару по всем курортам и закуткам.
Хочется, чтобы точно уже лежала
У вас, товарищ начальник, там

на одном твоем “не подходи”
я бы мог повеситься раз сорок….
А сегодня — птичка из груди,
как строка Ахматовой — из сора…
А сегодня — я, как самолет
в небе крупнозвездного помеса:
вдруг на задыхание мое
ты решила трусики повесить

На мне пальто из пестренького твидика -
хорошее, германское пальто.
Глобальная имперская политика
четыре года думала про то,
как мне урон недавний компенсировать.
Про то решали Рузвельт и Черчилль.
Как одарить меня, сиротку, сирого,
проект им наш Верховный начертил.
Четыре года бились танки вермахта,
люфтваффе разгорались в облаках,
правительств по одной Европе свергнуто
поболее, чем пальцев на руках
Евгений Рейн
Давайте, писать дальше и сорить все-таки поменьше. Ведь рано или поздно за всё нами написанное придётся держать ответ перед русской литературой и историей!

А напоследок цитата из Николая Заболоцкого:

И возможно ли русское слово,
Превратить в щебетанье щегла,
Чтобы смысла живая основа
Сквозь него прозвучать не могла?

Нет! Поэзия ставит преграды
Нашим выдумкам, ибо она
не для тех,кто, играя в шарады,
Надевает колпак колдуна.

Тот, кто жизнью живёт настоящей,
Кто к поэзии с детства привык,
Вечно верует в животворящий,
Полный разума русский язык.