Сестру задел случайно шпорой

Я сижу на стуле, напротив моя сестра Аня. Она сидит со своим очередным бой-френдом. Мне нет дела до окружающего мира, я откровенно пялюсь на ее сексуальные ножки. Они меня совсем не замечают и мило разговаривают.
Этот момент я вспоминаю до сих пор. Тогда мне было тринадцать лет, и с этого времени я влюбился в две длинные стройные ноги моей старшей сестры. Желание прикоснуться к ним было очень велико. Нет, я не хотел секса с сестрой, понимая, что это не правильно. Но желание поласкать и поцеловать эти ножки сохранилось до сегодняшнего дня, и я ни чего не мог с собой поделать.
Аня - моя старшая сестра, высокая блондинка, стройные ножки, идеальная фигура и очень красивое лицо. Она никогда не стеснялась меня, и могла спокойно ходить по дому в нижнем белье. Вообще ее стиль одежды всегда привлекал взгляд мужчин. Короткие юбки, платья, леггинсы, обтягивающие джинсы и прочие сексуальные вещи. Я всегда видел ее красоту, ее просто невозможно было не заметить. Но я хотел всего лишь поласкать ее ножки.
Пять лет назад она уехала в другой город учиться, очень далеко от семьи и приезжала несколько раз в год. Мне тогда было четырнадцать лет, Ане восемнадцать. С тринадцати лет я стал фотографировать ее ноги. Аккуратно, в любой позе, из любого ракурса. Тогда я специально для этого попросил у родителей фотоаппарат. И вот когда мне его подарили, я стал постоянно, незаметно для сестры фотографировать ее ноги. Все фотографии я скидывал на компьютер, и к восемнадцати годам у меня скопилась довольно таки большая коллекция. Почти каждый день я просматривал свою коллекцию и мечтал о нескольких прикосновениях. Но все это оставалось лишь в мечтах.
И вот мне исполнилось восемнадцать лет. Я окончил школу и поступил в университет в том же городе, что и сестра. У сестренки были каникулы, и она должна была приехать домой. Я очень соскучился по ней и с нетерпением ждал. Наконец-то настал день, когда она приезжала, я отправился на вокзал встречать ее. Немного опоздав, я спешил на платформу. Издалека я увидел блондинку в короткой джинсовой юбке. Это точно была моя сестра. Я подбежал и обнял ее. Она обхватила меня за шею и прижалась ко мне.
- Я так сильно соскучилась, - сказала Аня.
- Я тоже, - радовался я, - Поехали домой, родители уже заждались, наверное.
Через полчаса мы приехали в наш загородный дом. Родители тоже радовались приезду Ани. Мы сели за стол и разговаривали до полуночи. Когда родители легли спать, мы с Аней пошли в ее комнату и болтали почти до самого утра.
Я проснулся, когда сестренка еще спала, и уехал в город по делам. Вернулся после обеда, Аня лежала на гамаке в саду и читала.
- Привет, - крикнула она мне издалека. - Голодный?
- Ага, - кивнул я.
- Иди в дом, - вставая, сказала Аня. - Я сейчас тебя покормлю.
Я вошел в дом, положил сумку на стол в комнате и пошел мыть руки. Послышались быстрые шаги сестренки. Я тщательно вытер руки, и пошел вслед за Аней, на кухню. Она стояла ко мне спиной. Мое внимание сразу же было приковано к ее ножкам. Также мне очень понравилась короткая летняя юбочка. Возникло желание посмотреть что под ней. Мне стало даже немного не по себе от этой мысли. Я сел за стол и стал наблюдать за легкими движениями сестры.
- Нравятся мои ноги? - неожиданно спросила она.
- Ты о чем? - спросил я, делая удивленный вид, - Ты же моя сестра, как ты можешь такое говорить.
- А что же ты тогда на них так уставился? - грозно спросила сестра.
Я был поставлен в неудобное положение и покраснел.
- Тебе показалось, - очень неуверенно и фальшиво сказал я.
Аня повернулась и смотрела на меня, прожигая насквозь.
- А зачем же ты тогда столько фотографий? - спросила она.
Это меня окончательно добило. Я уткнулся в пол глазами и понял, что забыл скрыть папку с моей коллекцией. Аня залезла в компьютер, и наткнулась на нее. Оправдываться не было смысла, я пытался собраться с силами и сказать правду, хотя все уже было и так понятно.
- Да, - выдавил я из себя, - мне безумно нравятся твои ноги.
Стало немного легче. Я поднял глаза и посмотрел на сестру. Аня удивленно смотрела на меня.
- Я в шоке, - сказала она. - Может быть, ты еще и трахнуть меня хочешь?
- Никогда не думал об этом, - робко сказал я, - просто нравятся твои ноги.
- И давно это происходит? - спросила сестра.
- Лет с тринадцати, - ответил я.
- Но как ты мог?! - громко говорила сестра, - Я же твоя родная сестра.
- Аня, - почти закричал я, - вспомни, как ты одевалась и одеваешься сейчас. Ты сама прекрасно знаешь, что у тебя красивая попа, большая грудь, идеальная фигура и длинные стройные ноги. Ты никогда не стеснялась меня, постоянно ходила мимо меня в нижнем белье. Неужели ты не думала, что твой брат, как и все подростки, желает познать женское тело?
Я успокоился и стал овладевать ситуацией.
- Прости, - успокоившись, сказала сестра. - Я об этом никогда даже не задумывалась. И чего же ты теперь хочешь?
- Погладить, поласкать, поцеловать твои ножки, - ответил я.
Послышался звук подъезжающей машины. Родители вернулись с работы.
- Забудь об этом, - сказала сестра и вышла встречать родителей.
Оставшуюся часть дня я пытался не встречаться с сестрой. Она целый день провела в саду. Лишь только под вечер она вернулась в дом, собраться в город на очередную вечеринку. Я тем временем пошел в сад и задремал лежа в гамаке.
- Подбросишь меня до города, - послышался голос сестры.
Я вскочил и посмотрел на нее. Она снова в коротком обтягивающем платье, и еще говорит перестать думать о ее ногах.
- Конечно, - не задумываясь, ответил я.
Я переоделся, и мы поехали в город. Всю дорогу мы молчали. Сестра вышла из машины, но неожиданно открыла дверь и села обратно.
- Знаешь, я тут подумала, - говорила сестра, - если уж тебе так нравятся мои ноги, ты можешь их пофоткать.
Она вышла из машины и через несколько минут скрылась за углом. Я отправился домой и завалился спать.
Проснулся я довольно таки поздно, Аня уже была дома и сидела у себя в комнате с моим ноутбуком. Я поднялся с кровати и пошел к ней.
- Извини, я опять твой ноут взяла, - сказала сестра, увидев меня.
- Да ни чего, - сказал я. - Опять на свои ноги смотришь?
- Угадал, - улыбалась Аня, - и как ты умудрился собрать такую коллекцию. Гонял когда-нибудь на фотографии?
- Анют, ну что ты глупости какие-то спрашиваешь, - недовольно сказал я.
- Значит, гонял, - сказала себе под нос сестра.
Мне всегда нравилась и одновременно поражала ее прямота.
- Ну что, сделаешь несколько фотографий? - спросила сестра.
- Когда?
- Прямо сейчас, - сказала Аня и вытянула передо мною свои длинные ноги.
Я быстро сбегал за цифровиком и сделал несколько снимков. Потом еще несколько в другой позе. Так мы провели несколько часов, сестра несколько раз переодевалась, и я фотографировал ее в разных позах и с разных ракурсов. Потом мы разошлись по своим комнатам.

Прошло уже две недели, как моя сестра была дома. Каникулы подходили к концу и нам обоим, в скором времени надо было уезжать. Как вдруг произошел неожиданный случай. Я спокойно валялся у бассейна, когда ко мне подошла моя сестра.
- Мне надо с тобой поговорить, - сказала она.
- Да, и о чем же?
- Мне всегда нравилось, когда ласкают мои ножки, - наконец сказала сестра. - Это можно сказать мой фетиш.
По всему ее виду было видно, что эти слова даются ей очень нелегко.
- И я бы была не против, если бы ты прикоснулся к моим ногам, - продолжала сестра, - завтра, когда уедут родители, ты можешь делать с ними все что захочешь. У меня было очень мало партнеров, которым нравилось играть с моими ногами.
Я был поражен словами Ани. Но в то же время очень рад, сбывалась моя мечта. Весь день, вечер и полночи я думал о том, что я буду целовать и прикасаться к ногам своей родной сестры.
Проснулся я рано, дождался, когда уедут родители и пошел в комнату сестры. Она тоже не спала.
- Выйди на минуту, - сказала сестра из-под одеяла, - я переоденусь.
Я пошел на кухню и попил воды, где то через пять минут я вернулся к сестре. Она лежала на кровати с вытянутыми ногами. Ее бедра были обвязаны полотенцем, нижний край которого был посередине бедер.
- Выше нельзя, - сказала Аня.
Я подошел к ней и сел на колени рядом с кроватью. Меня трясло от возбуждения. Я провел пальцем от ступни до запретной черты. Потом схватился полной ладонью и проделал то же самое в обратном направлении. Сестра закрыла глаза и молча, лежала. Этой же рукой я провел по второй ноге. Через минуту после этого сделал первое прикосновение губами к бедру.
Аня немного дернулась и прикусила губу. Я начал целовать ее длинные ножки. Гладить руками и покрывать поцелуями. То, сжимая, то просто нежно поглаживая, я раз за разом я целовал ноги сестры. И так увлекся этим, что не сразу заметил, что сестра засунула руку под верхнюю часть полотенца, было понятно, что она мастурбирует. Я не решился залезть выше дозволенного, и наслаждался тем, что было дано, и этого было достаточно. Я достал свой раскаленный член, одной рукой я ласкал ножки сестры, второй стал потихоньку подрачивать. Глаза Ани были закрыты, поэтому она не могла видеть, что я делаю. Все закончилось через десять минут, я испустился на пол и остановился. Сестра достала руку из трусов и открыла глаза.
- Ты доволен? - спросила она.
Я, молча, кивнул головой.
- Мне тоже было хорошо, - сказала она. - Выходи, я переоденусь.
Я пошел на кухню и стал ждать сестру. Через несколько минут она зашла в ванну и быстро вышла на улицу. Я тут же побежал проверить корзину с грязным бельем. Прямо сверху лежали ее белоснежные трусики. Я взял их в руку и почувствовал влагу в районе кисоньки. Она кончила, я очень возбудился от этого и в первый раз подумал о том, что бы залезть к

Мы встретились случайно, на углу Мы встретились случайно, на углу. Я быстро шел — и вдруг как свет зарницы Вечернюю прорезал полумглу Сквозь черные лучистые ресницы. На ней был креп,- прозрачный легкий газ Весенний ветер.

Старый снимок нашел я случайно Старый снимок Нашел я случайно в столе Среди справок В бумажной трухе, в барахле. Старый снимок далеких, Но памятных лет. Ах, каким я красивым Был тогда на земле! Шлем ребристый.

Мы встретились с нею случайно Мы встретились с нею случайно, И робко мечтал я об ней, Но долго заветная тайна Таилась в печали моей. Но раз в золотое мгновенье Я высказал тайну свою; Я видел.

Не напрасно, не случайно Не напрасно, не случайно жизнь моя — необычайна. Не напрасно кость трещала, отлетали пальцы прочь. Плоть — как драное мочало, а молчала, точно ночь. Не случайно перед дулом я стоял.

Я на днях случайно прочитал Я на днях случайно прочитал книжку невеликого поэта. Где-то под Ростовом он упал, захлебнулся кровью и не встал и не видел, как пришла победа. Но отвага гению сродни, но подобно.

Средь шумного бала, случайно Средь шумного бала, случайно, В тревоге мирской суеты, Тебя я увидел, но тайна Твои покрывала черты. Лишь очи печально глядели, А голос так дивно звучал, Как звон отдаленной свирели, Как.

Колыбельная Старший брат сестру баюкал: — Баюшки-баю! Унесем отсюда кукол, Баюшки-баю. Уговаривал девчушку (Ей всего-то год): — Спать пора, Уткнись в подушку, Подарю тебе я клюшку, Встанешь ты на лед. Баю-баюшки.

Телефонный звонок и дверной Телефонный звонок и дверной — Словно ангела два надо мной. Вот сорвался один и летит, Молоточек в железку стучит. В это время другой со стены Грянул вниз — и с.

Под взглядом многих скорбных глаз Под взглядом многих скорбных глаз, Усталый, ветром опаленный, Я шел как будто напоказ По деревушке отдаленной. Я на плечах своих волок Противогаз, винтовку, скатку. При каждом шаге котелок Надсадно бился.

Мальчик Когда твоя тяжелая машина Пошла к земле, ломаясь и гремя, И черный столб взбешенного бензина Поднялся над кабиною стоймя, Сжимая руль в огне последней вспышки, Разбитый и притиснутый к земле.

Не твердил он мне льстивых речей Не твердил он мне льстивых речей, Не смущал похвалою медовой Но запало мне в душу навек Его резко-правдивое слово… Он по-своему как-то любил, Но любил он глубоко и страстно! Жизни.

Тебя, который меня создал Тебя, который меня создал Из мокрого праха, славлю! Тебя, который меня спасал От многого страха, славлю! Тебя, кто дал от земных щедрот Мне дом небогатый, славлю! Тебя, который меня зовет.

Сон Мне снилось, будто так я знаменит, Что мне при жизни памятник отлит. Стоит он на бульваре на Тверском, И вот к нему я подхожу тайком. К его ногам несет цветы.

Я сочинил когда-то песню Я сочинил когда-то песню, И песня встретилась со мной. Она со школьниками вместе Шла мимо улицей ночной. Шагала с выпускного бала, Меня задев слегка плечом, В лицо взглянула — не.

Тревожное сновидение Мне снилась ты в лесу. Тот величавый лес Рос где-то под огнем сверкающих небес И нежил и смущал своим величьем око; От каждого листа ложилась тень широко, И ты, его.

Тоскую, как тоскуют звери Тоскую, как тоскуют звери, Тоскует каждый позвонок, И сердце — как звонок у двери, И кто-то дернул за звонок. Дрожи, пустая дребезжалка, Звони тревогу, дребезжи… Пора на свалку! И не.

Природа плачет по тебе Природа плачет по тебе, как может плакать лишь природа. Я потерял тебя теперь, когда лечу по небосводу Своей поэзии, где врать уже нельзя, как солнце выкупать, где звезды камнем не.

Сын города Пойду к тому, который слышит, Хотя придавленный в борьбе, — Который так же трудно дышит, Сын города! пойду к тебе! Ты весь какой-то бледнолицый, Учуявший тяжелый груз… тоже быть мечтаешь.

В доме терпимости (Памяти В. М. Гаршина) Был день один, когда они Не проституткой, не рабыней, Но человеком были все С души воскреснувшей святыней. Был Пасхи день один в году И ночь Христова Воскресенья, Когда глядел на.

Сюрприз

— Привет! Как ты? Когда приедешь? Я соскучилась! Тут столько всего случилось…

— Подожди-подожди, болтушка. Завтра приеду, и все расскажешь, а сейчас мне надо бежать. Я звоню, только чтобы сказать, что приеду завтра утречком.

— Ну, болтушка, что же тут поделаешь. Ладно, милый. Приезжай скорей — тут тебя сюрприз ждет. — Жена чмокнула трубку и хихикнула. Я улыбнулся, представив себе ее выражение лица. Вот ведь, заговорщица!

— Хорошо, красавица, до завтра.

Ключ в замке тихо хрустнул, и дверь открылась. Было еще довольно рано, и я не хотел будить жену, по крайней мере, звуком хлопающей двери. Закрыл дверь, снял и бросил на пуфик куртку — дверца у шкафа в прихожей открывается со скрипом. Почувствовав себя немножко шпионом, я на цыпочках вошел в большую комнату. Здесь моя мимолетная фантазия о том, что застану жену с любовником, быстро развеялась — диван был расправлен и застелен. Она лежала одна, чуть не с головой под одеялом, обняв подушку руками. Вообще говоря, у нас есть спальня, но я быстро нашел объяснение тому, что жена спит в гостиной — на простыне рядом с подушкой лежала лентяйка от телевизора.

Я разделся, все так же стараясь не шуметь, и сел на краешек дивана у нее в ногах. Руки у меня были холодные с улицы, и я решил чуток подождать, пока они отогреются. К тому же несколько минут предвкушения никогда не помешают, а вовсе даже наоборот, создадут нужный настрой. Просидев в такой эротической медитации минут пять, я полез под одеяло. Руки еще не отогрелись, но терпению моему пришел предел — сказалась, видимо, пауза в общении.

Аккуратно приподняв одеяло, я начал пробираться к своей цели. Лена лежала, подогнув одну ногу. Дыхание ее не изменилось — значит, еще не проснулась. Хоть мне и жгло одно место от нетерпения, я старался не спешить — мне хотелось разбудить ее легкими ласками, так, чтобы она уже сквозь сон начала возбуждаться. Мне очень нравится, когда она вся такая мягкая и податливая от сна. И ей это тоже нравится — она говорит, что после сна тело еще расслабленное и мысли текут медленно, а потому удовольствия получается больше. Вот с такими мыслями я начал легонько целовать ее выпрямленную ногу. Чуть-чуть задержавшись в ямке под коленкой, я стал подниматься выше по дивану. Здесь-то меня и ждал первый сюрприз. Мне даже пришлось слегка приподнять одеяло, чтобы рассмотреть одежку, в которой она спала. Обычно она спала в трусах и футболке, а сейчас на ней были обеты какие-то шортики из мягкой трикотажной ткани. Таких я раньше у нее не видел. Собственно, это было даже к лучшему, учитывая ширину штанин у шорт. Я снова накрылся одеялом и продолжил целовать ее ножки, одновременно поглаживая их руками. Видимо где-то тут она и проснулась — я услышал ее глубокий вдох. Сладко зевнув, она, было, собралась перевернуться на спину, но я ее удержал, нежно, но твердо, прижав к дивану. Она не стала настаивать, и я продолжил ласки. Проснувшись теперь, она стала мне подыгрывать. Дыхание сбилось, и тело с растущим энтузиазмом стало отдаваться ласкам. Когда моя рука очередной раз заехала в штанину ее шортиков, Лена чуть выгнулась, приподняв бедра, и мои пальцы первый раз проскользнули по губкам моей вожделенной цели. Здесь случился второй сюрприз — волос, которые там были раньше, сейчас не было. С исследовательским интересом я проскользил рукой у нее между ног и на живот, пока пальцы не коснулись пупка, потом — обратно, прижимая ладонь уже чуть сильнее и позволяя пальцам чуть раздвинуть губки. Ни одного волоска! Сюрприз-сюрприз! Приятный сюрприз! Все новое возбуждает. Теперь я начал совсем терять терпение. Мои руки уже не скользили по ее телу, а мяли его. До груди я пока не добрался — хотел ее тоже потомить. Но все тоже нетерпение, само по себе, двинуло меня к более решительным действиям. Я стянул с нее шорты и, взявшись за бедра обоими руками, приподнял ее зад. Она послушно подогнула колени и выгнула спину, подставив мне губки. Проведя по ним пальцами, я понял, что тянуть дальше не куда — ее влага разве что не капала. Вот оно где счастье! Я придвинулся к ней, и мой член плавно вошел туда, куда так нетерпеливо стремился. Лена слабо охнула и, сбросив с себя одеяло, приподнялась на локтях. Я вынул член обратно и дразнящими движениями стал гладить им ее губки — мне было любопытно, насколько она завелась. Обычно, она эту ласку очень любила и подолгу могла так нежиться. А завелась она, похоже, сильно, поскольку, уже через несколько секунд, ее рука скользнула между ног, взяла мой член и требовательно потянула на себя. Что ж. Я не стал противиться, и какое-то время мы бурно двигались. Меня удивило, как легко удается удерживать ритм и как удачно она двигается в такт моим толчкам. Удовольствие было просто сказочное… После двухнедельного воздержания-то! Но тут пришло время для очередного сюрприза. Собственно, с этого момента сюрпризы уже сыпались один за другим. Я нагнулся вперед и, запустив руки под футболку, обхватил ее груди. Она стала приподниматься на руках, а дальше все как в замедленном кино — мои руки говорят мне, что я держу грудь не своей жены… При этом мы продолжаем вместе двигаться. Она, поднимаясь, вскидывает голову. Я вижу, что волосы у нее волнистые, а не прямые, как у моей жены… В доли секунды в голове собралась совсем другая картина происходящего, и через мгновение наступает кульминационный момент. Я сижу на коленях. Она сидит на коленях у меня. Мой член у нее внутри по самый корень. У нее в этот момент еще не было никаких подозрений, а я уже все понял. Она повернула ко мне голову, но прежде чем волосы открыли ее лицо, я уже знал, что я увижу… Я трахал свою сестру…

Диван, шорты, безволосые губки, вьющиеся волосы… Я должен был сразу догадаться, что происходит. Сюрприз, черт возьми! Я ведь все знал! Они собирались заехать к нам гости и предупреждали об этом за месяц. Месяц прошел, они приехали — моя сестра и ее жених. Жена им застелила диван в гостиной, а сама, значит, сейчас в спальне… Но в уравнении осталась одна неизвестная — где жених? Если Лерка принимала мои ласки, значит, считала, что это не я, а он. А раз так, значит, он должен быть тут, в моей квартире. Но где? Ситуация становилась все более каверзной… Либо жених сейчас выйдет на сцену, либо он сильно занят…

Итак, она повернула голову и посмотрела на меня. По-моему, от того, чтобы влепить мне пощечину и заорать, ее удержала только растерянность, написанная на моем лице. Похоже, она тоже сложила дважды два и поняла, что происходит. Какое-то время мы так и сидели, оба с открытыми ртами, глядя друг на друга. Потом, как бы спохватившись, Лера слезла с меня и с задумчивым лицом села рядом, обхватив колени руками. Я накинул ей на плечи одеяло и сел рядом.

— Ну, здравствуй, сестренка.

Прошло, наверное, пять минут, прежде чем она ответила.

— Что же мы будем делать теперь? — Она была совсем растеряна. Больше, чем я. Мой шок уже прошел, и я стал осознавать происходящее.

— Что делать? Давай рассуждать. Мы с тобой сделали нечто такое, чего бы в трезвом уме делать, скорее всего, не стали бы. Но лично я, дабы сохранять трезвость, должен признать, что произошедшее, когда оно происходило, доставляло мне массу удовольствия… Что? Нет, погоди, не спорь. Мы имеем то, что имеем. Я получал удовольствие, и ты получала удовольствие. Ведь так? Так! Ладно. Правильно ли я понимаю, что здесь вместе со своим женихом?

— А где же он? — Я спрашивал, уже зная ответ. Она не знает, где он. Он должен быть тут. Лежать рядом с ней. Но его нет.

— Я не знаю… — Она посмотрела на меня, как будто ожидая опровержения собственной догадки.

— Я тоже не знаю, но ответ напрашивается сам собой. Осталось только это уточнить. Пойдем вместе! Только тихо…

Я взял ее за руку, мы встали с дивана и направились к спальне. По пути я остановился, повернул Лерку к себе. Она все еще была не в себе. Я обнял ее и крепко прижал к себе.

— Лера, я очень рад тебя видеть!

Она посмотрела мне в глаза и на ее губах как будто появилась улыбка. Она тоже обняла меня.

— Я тоже рада тебя видеть. — Она положила голову мне на плечо.

— Надо же было такому случится! — Сейчас я чувствовал к Лерке только нежность, даже, несмотря на то, что мой член прижимался к ее животу.

Я стал ласково гладить ее волосы, но скоро поймал себя на том, что глажу уже ее не как сестру, а как женщину. Вот такие мы, мужчины, переменчивые. И вместе с этой мыслью я почувствовал, что член опять наливается кровью. Интересно, почувствовала ли она? Я чуть смутился, поцеловал ее в щечку и расцепил наши объятия. Мы двинулись дальше, но я успел уловить в ее взгляде какое-то, что ли, сожаление…

Дверь в спальню была закрыта не до конца, и я почувствовал себя ребенком, подглядывающим за своими родителями. То, что мы увидели, нас уже не удивило. Лешка лежал на спине, Лена неспешно насаживалась на его член, сидя верхом. Лешкины руки блуждали по ее телу. Грудь, бедра, живот, снова грудь. Я знаю, Лене эта поза нравилась — она любила скакать сверху. Я же любил эту позу из чисто эстетических соображений — мне нравится видеть тело женщины, с которой я занимаюсь сексом. Красивое тело, красивой женщины, пронизанное сладкой истомой.

Не знаю, что чувствовала Лерка, глядя на своего жениха. Я же чувствовал то, что негодованием назвать было никак нельзя. Я смотрел на Лену с Лешкой, как зачарованный и даже не сразу заметил, как мой член пришел в состояние полной боевой готовности. Зато Лерка заметила. Я стоял у Лерки за спиной и заглядывал в комнату через ее плечо, приобнимая ее за плечи, а мой член уперся как раз в ее зад. Видимо Лерке тоже было не до праведного гнева. Я почувствовал, как она двинула задом так, чтобы мой член провалился у нее между ног, прижавшись снизу к ее губкам, затем снова свела ноги. Несколько секунд мы простояли так, не двигаясь. Потом мои руки сами по себе начали потихоньку гладить Леркины плечи. По-мужски гладить, а не по братски. Лерка не возражала, я чуть осмелел и уже скоро добрался до ее груди — соски отчетливо выпирали даже через футболку. Лерка запустила правую руку себе между ног и еще сильнее прижала мой член к губкам.

Так долго продолжаться не могло. Моя сестра трется о мой член, моя жена на моих глазах трахается с другим мужиком — это, знаете ли, возбуждает… при определенном настрое. Я взял сестру за руку и потянул обратно в гостиную. Она молча пошла за мной. На пол пути я опять остановился, повернулся к ней и сказал:

— Правильно это или нет, но я хочу заняться с тобой сексом.

Та еще сценка: сестра в одной коротенькой футболке, брат стоит перед ней с членом, метящим в потолок, и признается, что очень хочет ее трахнуть. Лерка улыбнулась, возможно, тоже прочувствовав всю соль ситуации. Так ничего и не сказав, она наклонилась и протянула губы для поцелуя.

С ума сойти! Мы целовались как школьники в первый раз. Робко, осторожно, держась за руки. Но скоро робость прошла. Лерка шагнула ко мне и прижалась всем телом, потом чуть раздвинула ноги и рукой направила мой член к губкам. Наш с ней первый в жизни поцелуй не прерывался ни на секунду. Сжав мой член между ног, Лерка начала чуть двигаться, заставляя или позволяя ему тереться о губки. Это была очень томительная ласка. Мое нетерпение опять начало набирать силу, но прерывать поцелуй очень не хотелось. Я так самозабвенно и сладко не целовался уже много лет, и мне казалось, что я могу кончить просто так, стоя с сестрой в обнимку и целуясь. Двинув очередной раз попкой назад, Лерка отпустила мой член и начала медленно опускаться вниз. От одной мысли о том, что будет дальше, я чуть не взвыл. Встав на колени, Лерка уверенно взяла мой член рукой и, прежде чем я успел что-либо предпринять, она уже облизывала губы от моей спермы.

Я помог ей подняться и поцеловал в еще солоноватые губы… Она прижалась ко мне и прошептала на ухо:

— Нам лучше остановиться…

Лерка, хоть она и младше меня на два года, всегда была более рассудительна, чем я. Я ей казался слишком легкомысленным, и мы даже ругались по этому поводу в детстве. Она была права в те давние времена, и она была права сейчас. Нам действительно было лучше остановиться. Лерка обошлась со мной, как с ребенком, отказавшись от своей порции сладкого в мою пользу… Женская хитрость и женская доброта.

На шум прибежала жена, наспех нацепив длинный халат. Глаза у нее были честные и радостные, безо всякого чувства вины. Похоже, она действительно соскучилась, несмотря на ее приключения с Лешкой. Мы обнялись и долго с удовольствием целовались. Я тоже по ней соскучился и тоже не испытывал никакого чувства вины перед ней. Потом из туалета послышался звук спускаемой воды — это, видимо, Лешка разыгрывал свой спектакль для Лерки. Я сделал удивленную физиономию и спросил, кто это у нас в гостях среди ночи.

— Сюрприз! — Ответила жена.

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.

Автор книги: Козьма Прутков

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Романсеро, с испанского

Остроухов И. Золотая осень (фрагмент)

С персидского, из ибн-Фета

Осень. Скучно. Ветер воет.
Мелкий дождь по окнам льет.
Ум тоскует; сердце ноет;
И душа чего-то ждет.

И в бездейственном покое
Нечем скуку мне отвесть…
Я не знаю: что такое?
Хоть бы книжку мне прочесть!

С улыбкой тупого сомненья, профан, ты
Взираешь на лик мой и гордый мой взор;
Тебе интересней столичные франты,
Их пошлые толки, пустой разговор.

Во взгляде твоем я, как в книге, читаю,
Что суетной жизни ты верный клеврет,
Что нас ты считаешь за дерзкую стаю,
Не любишь; но слушай, что значит поэт.

Кто с детства, владея стихом по указке,
Набил себе руку и с детских же лет
Личиной страдальца, для вящей огласки,
Решился прикрыться, – тот истый поэт!

Кто, всех презирая, весь мир проклинает,
В ком нет состраданья и жалости нет,
Кто с смехом на слезы несчастных взирает, —
Тот мощный, великий и сильный поэт!

Кто любит сердечно былую Элладу,
Тунику, Афины, Ахарны, Милет,
Зевеса, Венеру, Юнону, Палладу, —
Тот чудный, изящный, пластичный поэт!

Чей стих благозвучен, гремуч, хоть без мысли,
Исполнен огня, водометов, ракет,
Без толку, но верно по пальцам расчислен, —
Тот также, поверь мне, великий поэт.

Итак, не пугайся, встречаяся с нами,
Хотя мы суровы и дерзки на вид
И высимся гордо над вами главами;
Но кто ж нас иначе в толпе отличит?!

В поэте ты видишь презренье и злобу;
На вид он угрюмый, больной, неуклюж;
Но ты загляни хоть любому в утробу, —
Душой он предобрый и телом предюж.

Лукавый врач лекарства ищет,
Чтоб тетке сторожа помочь,
Лекарства нет; в кулак он свищет,
А на дворе давно уж ночь.

В шкафу нет склянки ни единой,
Всего там к завтрашнему дню
Один конверт с сухой малиной
И очень мало ревеню.

Меж тем в горячке тетка бредит,
Горячкой тетушка больна…
Лукавый медик все не едет,
Давно лекарства ждет она.

Огнем горит старухи тело,
Природы странная игра!
Повсюду сухо, но вспотела
Одна лишь левая икра…

Вот раздается из передней
Звонок поспешный динь-динь-динь,
Приехать бы тебе намедни!
А что?– Уж тетушке аминь!

Блаас Э. Портрет молодой девушки

Как будто из Гейне

Помню я тебя ребенком,
Скоро будет сорок лет;
Твой передничек измятый,
Твой затянутый корсет.

Весь исполненный волненья,
Я корсет твой раз вязал…
Ты со смехом убежала,
Я ж задумчиво стоял.

Однажды нес пастух куда-то молоко,
Но так ужасно далеко,
Что уж назад не возвращался.
Читатель! он тебе не попадался?

Все стою на камне, —
Дай-ка брошусь в море…
Что пошлет судьба мне,
Радость или горе?

Может, озадачит…
Может, не обидит…
Ведь кузнечик скачет,
А куда – не видит[60] 60
Напоминаем, что это стихотворение написано Козьмою Прутковым в момент отчаяния и смущения его по поводу готовившихся правительственных реформ.

Древнее греческое (посвящено г. Щербине)

Я недавно приехал в Коринф…
Вот ступени, а вот колоннада!
Я люблю здешних мраморных нимф
И истмийского шум водопада.

Целый день я на солнце сижу,
Трусь елеем вокруг поясницы,
Между камней паросских слежу
За извивом слепой медяницы.

А на землю лишь спустится ночь,
Мы с рабыней совсем обомлеем…
Всех рабов высылаю я прочь
И опять натираюсь елеем.

Айвазовский И. Океан (фрагмент)

Посвящено сослуживцу моему по министерству финансов, г. Бенедиктову

Пароход летит стрелою,
Грозно мелет волны в прах
И, дымя своей трубою,
Режет след в седых волнах.

Пена клубом. Пар клокочет.
Брызги перлами летят.
У руля матрос хлопочет.
Мачты в воздухе торчат.

Вот находит туча с юга,
Все чернее и черней…
Хоть страшна на суше вьюга,
Но в морях еще страшней!

Гром гремит, и молньи блещут…
Мачты гнутся, слышен треск…
Волны сильно в судно хлещут…
Крики, шум, и вопль, и плеск!

На носу один стою я[61] 61
Здесь, конечно, разумеется нос парохода, а не поэта; читатель сам мог бы догадаться об этом. Примечание К. Пруткова.

[Закрыть] ,
И стою я, как утес.
Морю песни в честь пою я,
И пою я не без слез.

Море с ревом ломит судно.
Волны пенятся кругом.
Но и судну плыть нетрудно
С Архимедовым винтом.

Вот оно уж близко к цели.
Вижу, – дух мой объял страх —
Ближний след наш еле-еле,
Еле видится в волнах…

А о дальнем и помину,
И помину даже нет;
Только водную равнину,
Только бури вижу след.

Так подчас и в нашем мире:
Жил, писал поэт иной,
Звучный стих ковал на лире
И – исчез в волне мирской.

Я меч тал. Но смолкла буря;
В бухте стал наш пароход,
Мрачно голову понуря,
Зря на суетный народ:

Оказия сия, по мне, уж не нова.
Антонов есть огонь, но нет того закону,
Чтобы всегда огонь принадлежал Антону.

Репин И. Е. Историк Николай Иванович Костомаров в гробу

Найдено недавно, при ревизии Пробирной Палатки, в делах сей последней

Вот час последних сил упадка
От органических причин…
Прости, Пробирная Палатка,
Где я снискал высокий чин,
Но музы не отверг объятий
Среди мне вверенных занятий!

Мне до могилы два-три шага…
Прости, мой стих! и ты, перо!
И ты, о писчая бумага,
На коей сеял я добро!
Уж я потухшая лампадка
Иль опрокинутая лодка!

Вот, все пришли… Друзья, бог помочь.
Стоят гишпанцы, греки вкруг…
Вот юнкер Шмидт… Принес Пахомыч
На гроб мне незабудок пук…
Зовет Кондуктор… Ах.

Увидя Юлию на скате
Крутой горы,
Поспешно я сошел с кровати,
И с той поры
Насморк ужасный ощущаю
И лом в костях,
Не только дома я чихаю,
Но и в гостях.
Я, ревматизмом наделенный,
Хоть стал уж стар,
Но снять не смею дерзновенно
Папье файяр.