Я люблю тебя всеми позвонками

Любимые глаза любимого мужчины.
Любимые глаза лишь так глядят.
На женщину глядят,как на картину
И кажется порой - боготворят!
И никогда мне в них не наглядеться,
И никогда, быть может , не понять.
Но никуда от них уже не деться.
Не повернуть мне все, что было, вспять.
Да и зачем? Я столько лет искала
Любимые глаза, чтоб отражаться в них
И вот нашла! Взглянула и. пропала.
И в целом мире нет других таких.

Я буду помнить о тебе.
когда наступит поздний вечер,
Когда давно заняться нечем,
И во дворе утихнут речи.
И звезд не виден блеск во мгле
Я буду помнить о тебе.
Как мы рассвет с тобой встречали,
Как звезды нас с тобой венчали,
Мы никого не замечали.
В ночИ звенящей тишине.
Я буду помнить о тебе.
Как позабыв про грусть-печали
С тобою долгими ночами,
Делились нежными речами
Ведь мы не знали о судьбе.
Я буду помнить о тебе.
Когда черты сотрутся вовсе
Когда наступит снова осень
Когда уже седая просинь
на землю ляжет в полутьме.
Я буду помнить о тебе.
Когда и помнить станет поздно,
Когда в душе от боли слезно,
Когда рассвета ждать несносно.
И жизнь проходит как во сне.
Я буду помнить о тебе.
В моем окне зажгутся свечи.
Я буду ждать с тобою встречи
И каждый день и каждый вечер
Наперекор слепой судьбе.
Я буду помнить о тебе.

Здравствуй мой - Не встреченный. Ах..немного жаль.
Я стихами вечером. вышиваю шаль.
Заплету туманности. в кисти между строк.
Чтоб мои "престранности" - разгадать ты смог.
И добавлю запахи. клевера с дождём.
По тропинке за руки. рядом Мы идём.
Поцелуй твой ветреный. обжигает чуть.

Здравствуй мой - Не встреченный. Пусть когда-нибудь.
С шалью строчек вышитых. Я приду к Тебе.
И, тобой услышана. Буду я в Судьбе.
В рифмах - словно в реченьке. плещется рассвет.
Жду Тебя - Не встреченный. в перекрёстках лет.

Здравствуй мой - Не встреченный.
Вышиваю шаль. я стихами вечными.
На углах печаль-тающими строчками. Бисером Надежд.
Нежно лепесточками. цвет любимый - беж.

. Здравствуй . Мой. Не встреченный.

Ты просто будь! Живи под этим небом, Пусть далеко, на том конце Земли⠠ Ты просто будь - хорошим, добрым, светлым, Пусть не со мной, но любящим меня. Ты просто знай, что я под этим небом, Пусть далеко, но помню о тебе. Ты просто знай: душой, рассудком, сердцем - Живу, люблю, мечтаю - для тебя!

Ты.. такой⠠ ты. не такой,

как все⼼
Ты чем-то мне запал надолго в душу,
Я думаю так часто о тебе⼼
Сейчас я расскажу тебе,

послушай:
Мне нравится, как тихо дышишь ты⼼
С тобою

так приятно и спокойно⼼
Мне нравится с тобой средь пустоты⼼
И если ты уйдешь ⠠

мне будет больно⼼
Твои глаза, как горький шоколад,
Я так люблю их⠠

но за что? Не знаю⼼
В потерях, суете, не пряча взгляд,
В тебе,

как лед в мартини, тихо таю⮮.
Твои ладони нежно-холодны⼼
Мне нравится,

как ты меня касался⼼
Я в жизни ничего так не хочу,
Как лишь того,

чтоб рядом ты остался.

Найди меня,пожалуйста,в толпе, И обними тихонечко за плечи. Я точно знаю,что в моей судьбе Должна произойти с тобою встреча. Я точно знаю ты сейчас идешь Один сквозь ветреный июньский вечер, И ты пока еще не сознаешь, Что это ты идешь ко мне навстречу.

Опять грустишь,в который раз.
И взгляд твой устремлен куда-то вдаль.
Дай мне тепло твоих любимых глаз,
Чтобы они меня обогревали.
Родные! В них и радость вся и боль.
Мои необходимые как воздух!
Ясны, как небо в полдень голубой,
И далеки, как голубые звезды!
Я медленно по улицам брожу
И вглядываюсь в чужие лица,
Я глаз похожих много нахожу,
Но не одним с твоими не сравниться!
И помнится,как в темноте ночной,
Не выдавая боль свою слезами,
Ждала,что вспыхнет небо надомной,
Единственными карими глазами!

Мнехочется нежно к Тебе прикоснуться.

Бытьжизнью Твоей, а не просто мечтой

Какхочется вместе с Тобою проснуться

Почувствоватьтелом, что все-таки мой.

Ивзгляд Твой увидеть, как солнечный лучик,

Рукойпровести по небритой щеке..

Поняв,что Ты Милый, Единственный, Лучший,

Оставитьпечали свои вдалеке.

И бытьдля Тебя самой нужной на свет

И просто лежать у Тебя на плече.

Как будто одни мы на этой планете,

Смотреть на дымок догоревших свечей.

Забыть обо всём, тишиной наслаждаться,

Любить Тебя просто за то, что такой,

И больше уже ничего не бояться,

Касаясь Тебя осторожно рукой

И больше не думать, что жизнь ожиданье

Наполнить желанием сердце Твоё

И глядя в глаза, ощущая дыханье,

Покаюсь: Я вчера на склоне дня
Тебя любовным зельем опоила,
Приколдовала и приворожила -
Тебе вовек не разлюбить меня!

Тебе я танцевала у костра,
Мои одежды рвал бесстыжий ветер.
Ты знаешь тайну? А ведь я же ведьма!
Но не боюсь я пуль из серебра!

Я пламенем свечи пронзаю нож.
И вот в моих глазах - твоя погибель,
Мои объятья - твоя обитель,
Из них ты добровольно не уйдешь!

Да, я такая! Если захочу -
То буду недоступною и гордой,
А ты у моих ног рабом покорным
Вот только заклинанье прошепчу.

Пусть ведьма я! Но не боюсь креста
Ты хочешь? Поиграем в кошки-мышки.
И я собой заполню твои мысли,
Лишь загляну в магический кристалл.

Да, ведьма я! Горю я на костре
Любовь к тебе - жестокий инквизитор -
С меня живьем срезает куски жизни.
Быть может, лучше просто умереть.

Тебя до боли в позвонках люблю.
До тошноты. до головокруженья.
Да, ведьма я! А ведьмам нет прощенья
Я НИКОМУ ТЕБЯ НЕ УСТУПЛЮ.

«Только мой ты, любимый!
И это - не-тлен-но!!
Я ввела тебя в кровь навсегда,
внутривенно.
Все другие исчезнут, а мы будем рядом.
В этой жизни мне большего счастья не надо.
Каждый день будет - Вечность, минута - эпоха.
Ты любим будешь мной до последнего
вздоха!
Cтанешь всем для меня: путеводной
звездою
И шальным водопадом, и тихой рекою,
Неприступным Монбланом и нежным
котёнком,
Шаловливым, капризным, любимым ребёнком,
Целомудренным, страстным и даже
развратным,
Карамельным,ореховым и шоколадным.
Даже если замечу вранье и измены -
Я пойму и приму всей душой перемены!
И пусть люди о том в полный голос
судачат -
Ничего для меня злые сплетни не значат!!"

Высеку стих этот в доме над дверью,
И буду зубрить - пока не поверю .

Я дарю тебе всю свою душу,
Чтоб тебе всегда было тепло,
Я хочу сказать, ты - самый лучший,
Самый лучший, солнышко моё.

В твоей жизни всё будет прекрасно,
Ну и что, что в ней нет места для меня,
Моё солнышко, ты как из сказки,
Только знай, что я люблю тебя.

Мне тебя не видя очень плохо,
Тихо плачет сердце и молчит,
Мне признаться в этом очень больно,
Как и слушать как оно кричит.

Моё солнышко, ну как же я скучаю
По этому сиянью карих глаз,
Я живу и не живу, но замечаю,
Что люблю, я так люблю тебя сейчас

. Я просыпаюсь.
Мои глаза еще закрыты. Но Я начинаю ощущать, чувствовать, понимать. Я не вижу Тебя. Но, Я знаю, что Ты рядом.
Я чувствую Тебя! Я понимаю Тебя, как саму себя.
Предо мной открываются те дали , куда Ты залетал, где касался своей рукой, где Твоё слово меняло всё вокруг.
Я вижу Тебя во всем.
Иначе не могло и быть, ведь ты часть меня.
И где бы Ты не был, Ты найдешь Меня, Ты придешь ко Мне.
После всех скитаний, томления и поисков, Ты придёшь ко Мне. Ты не можешь без Меня, ведь Мы - едины.
Ты - Воин, прошедший долгий путь, Ты - Сила, Уверенность.
Я - Нежность, Свет, Спокойствие, Мечта, Надежда..
И лишь вместе мы счастливы.
Так как Мы одно целое, распавшееся на две половинки. Но, которые, вечно стремятся друг к другу…
Я еще не открыла глаза. Но Я знаю, Ты рядом.

Весь мир в твоих глазах бездонных.
Смути своим горящим взглядом.
Сожми меня в руках огромных
Иного мне уже не надо.

Своими дивными губами
Сведи с ума меня мгновенно.
Лишь ты способен сделать самой
Красивой, самой совершенной.

Ты рядом. Обнимаю смело
Желание в глазах не прячу.
Кому уже какое дело?!
Мне наплевать! Пускай судачат.

За каждый миг с тобой готова
Я жизнь отдать без сожаленья.
Сгореть в руках твоих, и снова
Воскреснуть в чудных их движеньях.

В твоей душе посею смуту,
Манящим стану наважденьем.
С тобой пойду любым машрутом
Мой штурман в море наслажденья.

Прижми меня к себе. Сильнее.
Порывиста, нетерпелива,
Я рождена,чтоб быть ТВОЕЮ.
А ты - чтоб стать со мной счастливым!

С ним ужасно легко хохочется, говорится, пьется, дразнится; в нем мужчина не обретен еще; она смотрит ему в ресницы – почти тигрица, обнимающая детеныша.

Он красивый, смешной, глаза у него фисташковые; замолкает всегда внезапно, всегда лирически; его хочется так, что даже слегка подташнивает; в пальцах колкое электричество.

Он немножко нездешний; взор у него сапфировый, как у Уайльда в той сказке; высокопарна речь его; его тянет снимать на пленку, фотографировать – ну, бессмертить, увековечивать.

Он ничейный и всехний – эти зубами лязгают, те на шее висят, не сдерживая рыдания. Она жжет в себе эту детскую, эту блядскую жажду полного обладания, и ревнует – безосновательно, но отчаянно. Даже больше, осознавая свое бесправие. Они вместе идут; окраина; одичание; тишина, жаркий летний полдень, ворчанье гравия.

Она что-то ему читает, чуть-чуть манерничая; солнце мажет сгущенкой бликов два их овала. Она всхлипывает – прости, что-то перенервничала. Перестиховала.

Я ждала тебя, говорит, я знала же, как ты выглядишь, как смеешься, как прядь отбрасываешь со лба; у меня до тебя все что ни любовь – то выкидыш, я уж думала – все, не выношу, не судьба. Зачинаю – а через месяц проснусь и вою – изнутри хлещет будто черный горячий йод да смола. А вот тут, гляди, – родилось живое. Щурится. Улыбается. Узнает.

Он кивает; ему и грустно, и изнуряюще; трется носом в ее плечо, обнимает, ластится. Он не любит ее, наверное, с января еще – но томим виноватой нежностью старшеклассника.

И какая-то проводница или уборщица, посмотрев, как она застыла женою Лота – остановится, тихо хмыкнет, устало сморщится – и до вечера будет маяться отчего-то.

И СОВЕТУЕТ МУЖУ ЗАСТРАХОВАТЬ ПОДОРОЖЕ СВОЮ ЖИЗНЬ

— Молодые люди действуют быстро и безрассудно, — сказал мистер Риверс, услыхав, что его коллега женился. Джерри ожидал поздравлений, но мистер Риверс продолжал:

— Надеюсь, жена не будет мешать твоей работе, иначе мы не сможем сотрудничать. Мне, конечно, следовало бы поздравить тебя и купить какой-нибудь подарок, но лучше я делаю это, когда ты разведешься.

Джерри стало грустно. Несколько минут назад он пришел сообщить своему товарищу по работе важное известие, но тот принял это, как горькую пилюлю.

— Ну, теперь ты, конечно, переедешь к ней? — спросил мистер Риверс.

— Да. Сегодня перееду.

— Жаль. Мне было хорошо с тобою весь этот месяц.

— Я очень благодарен тебе за все, — ответил растроганно Джерри. — Когда я немного обживусь, позову тебя в гости, как-нибудь вечерком.

Джерри начал укладывать свои вещи. Имущества у него пока еще набралось не слишком много — все отлично уместилось в один чемодан. Мистер Риверс сам предложил отвезти молодожена домой на машине, но не переставал ворчать:

— Стало быть, ты у нее третья жертва. Женщины действительно непонятный народ. Им непременно надо попасть на венчальную скамеечку, на кухню, в прачечную, в родильный дом и в родительский совет, прежде чем они смогут сказать наконец, что все мужчины негодяи. Затем следует развод, а в большинстве случаев еще и алименты, то есть штраф, который приходится платить одному за ошибку двоих.

— Исаак, отчего ты такой злой? Ты говоришь так, словно сам был когда-то женат.

— Я. Тридцать лет прошло с той поры. Но удовольствие было недолгим. Мы прожили вместе лишь четыре дня.

— Отчего же вы разошлись?

— Оттого, собственно говоря, что мы поженились. У моей жены была склонность к мотовству. Однажды я заметил ей, что следовало бы завести картофелечистку, так как она всегда чистила картофель, снимая кожуру слишком толстым слоем. Тогда она вовсе бросила чистить картошку и переехала к своим родителям.

С тех пор я всегда делаю это сам, не считая последнего месяца, когда мне помогал ты.

Настроение было немного грустное. Проводив Джерри до дверей, мистер Риверс кротко заметил:

— Заведи на утро будильник, чтобы не опоздать на прием. Видишь ли, любовь слепа, но пациенты-то не слепы.

Джерри хотел было что-то сказать, но к нему незаметно уже пристала малоречивость женатого человека, и он лишь произнес рассудительно:

— Спасибо, Исаак. Ты хороший друг.

На что Исаак ответил:

— Если не уживешься в новом доме, перебирайся обратно. У меня по крайности куриного кудахтанья не слышно.

После длительного поцелуя Джерри получил разрешение быть как дома. Ласковый сентябрьский вечер навевал хорошее настроение. Джоан опустила шторы на окнах и погасила раздражающий свет, ибо знала по опыту, что фотоснимки и любовь лучше всего проявляются в темноте. Она была по натуре активна, тогда как Джерри, напротив, всегда страдал недостатком инициативы. Ведь, собственно, именно благодаря активности Джоан они теперь стали мужем и женой, узнали имена и возраст друг друга и получили законное право любить и ссориться. Разумеется, близорукость Джерри была виной тому, что ему пока еще довольно трудно было отличать свою жену от других женщин и сотни девушек на улицах казались ему похожими на Джоан. Он не догадывался, что Джоан была представительницей определенного женского стандарта, образчики которого украшали первые страницы газет, журналов и оберток туалетного мыла.

Джерри был застенчив. Мы это и раньше в нем отмечали. Но теперь застенчивость эта зашла так далеко, что в первый свой супружеский вечер он измучился от голода. Он просто не осмеливался спросить у жены о еде. А Джоан, по-видимому, питалась одной жевательной резинкой. Даже целуясь, она держала резинку во рту. Как ловко она кончиком языка засовывала свою душистую жвачку под губу, готовясь к поцелую.

Живущие до сих пор в средневековом невежестве европейцы считают американской национальной страстью бейсбол. Они, как обычно, ошибаются: это вовсе не бейсбол, а жевательная резинка.

Итак, начало их совместной жизни было отмечено жгучим голодом, жевательной резинкой и поцелуями. Но, как говорил Исаак Риверс, к этому надо привыкать!

— А в Европе есть радио? — спросила Джоан.

— Есть, — утвердительно кивнул Джерри.

— Вот как? Значит, и туда понемногу добирается прогресс. Но когда же они там получат телевидение?

— Там уже есть и телевидение.

— Неужели? Может быть, у них есть и автомобили и даже кино?

— Все это у них есть.

— Ну, так, значит, они вовсе не такие уж отсталые, как говорят. Ты меня любишь?

— Я люблю тебя просто ужасно! Я люблю даже твой акцент. На каком языке говорят в Европе?

— На разных. Я говорил по-фински.

— Так ты, значит, финн.

— А где находится твоя Финляндия? Она недалеко от Кореи?

— Да… Совсем рядом.

— Ах, как я тебя люблю! Кстати, а где находится Корея?

— Совсем рядом с Финляндией.

— И там говорят на одном языке?

— Почти. Даже корейскую грамматику написал финн.

Джоан одобрительно кивнула головой. Она восхищалась безграничностью познаний своего третьего мужа и его героизмом, благодаря которому он победил двух крепких мужчин. Ее Джерри был настоящим Эдисоном спинных хребтов.

— Джерри, ты меня любишь?

Люблю! — воскликнул супруг очень громко, так как по радио в это время передавалась детективная постановка какой-то табачной фирмы и кто-то звал на помощь с такой силой, что Джерри с трудом мог расслышать свой собственный голос. Он бросил в сторону радиоприемника взгляд, полный страдания, и предложил поискать другую станцию. Но жена возразила:

— Нет, нет. Я хочу дослушать эту передачу до конца. Я очень люблю детективные радиопостановки. Ты тоже должен привыкнуть к ним. Ах, какое прекрасное ритуальное убийство!

— Если бы я привык. — сказал Джерри со вздохом.

— Ты должен. Я воспитаю из тебя настоящего мужчину. Скажи, ты меня любишь?

Джерри тяжело вздохнул:

— Разумеется! Но я не изучил еще как следует обычаи этой страны.

— О-о, конечно! Но ты их выучишь быстро. Я люблю тебя так ужасно, так безбожно сильно! И я обещаю сделать из тебя настоящего мужчину. Тебе нужно будет еще обучиться боксу, потому что каждый настоящий мужчина должен уметь драться. Ах, как я люблю…

Джерри уже знал по опыту, что лучший способ остановить фонтан женского красноречия — поцелуй. Позднее он заметил, правда, что женщина, если зажать ей рот, может говорить и носом. Брак показался ему пожизненным заключением, облегчить или сократить которое несчастный осужденный не может даже и безупречным поведением. А тут он еще ко всему был голоден. Голод — это как бы история, ежедневно повторяющаяся сначала. В конце концов Джерри собрал всю силу воли и сказал без обиняков:

— Неужели? Почему же ты тогда не принес с собою никакой еды? — изумилась Джоан, и достав кончиком языка жевательную резинку из-за нижней губы, переложила ее за верхнюю губу. — Ну, я не осуждаю тебя за это. Но скажи: ты любишь меня?

Поскольку Джерри не отвечал, Джоан немного убавила звук радио (ее не интересовала реклама новой мастики для полов) и приняла позу несчастной жены. В неподдельном огорчении она потихоньку стала напевать.

— Скажи, тебе нравится пение? — вдруг спросила она.

— Нравится, — ответил Джерри, вспоминая великолепный холодильный шкаф мистера Риверса, где имелся лучший в мире выбор мясных и фруктовых консервов.

— Я имею в виду мое пение.

— Ах, как ты мил? Эрол никогда не давал мне петь.

— Моего второго мужа звали Эрол. Он приходил в бешенство, когда я пела. Вообще он любил фортепьянную музыку, но мне не давал даже играть на фортепьяно. Он был жестокий.

— Ему не нравилась твоя игра?

— Нет, наверно, нравилась! Но он всегда говорил, что на пианино якобы нельзя играть одним пальцем. Он был страшен. Но, к счастью, он умер. Мы все-таки успели пожить с ним более трех недель. Это было ужасно. Между прочим, он утонул на рыбной ловле.

— А твой первый муж? — спросил Джерри нерешительно.

— Его я почти уже не помню. Это было давно: два года назад. Мы прожили с ним только две недели, и он умер.

— Нет, он погиб на охоте. Кто-то принял его за дикого оленя и выстрелил. Ах, я больше ни за что не вышла бы замуж за журналиста.

— А твои мужья разве были журналистами?

— Оба. Тома я не очень хорошо знала, потому что мы встретились на танцах только один раз и потом поженились. Но Эрол ухаживал за мною месяца два. Мы были с ним вместе в психиатрической больнице.

Джерри почувствовал, как у него кровь с шумом приливает к голове, и больше не стал спрашивать ни о чем. Ему было почти жаль жены, которая вышла замуж по любви, будучи в полной уверенности, что ее избранник — состоятельный человек.

После короткого молчания Джоан рассказала мужу свою печальную историю. Это было грустно до слез, и прежде всего потому, что это было так обычно… Если нашему любезному читателю обыкновенные истории уже наскучили, он может, пропустив несколько страниц, перескочить отсюда прямо к следующей главе, так как сюжет нашей повести от этого нисколько не пострадает. Но пусть же миссис Финн рассказывает, не будем ей мешать!

— Я не особенно печалилась о смерти Томми, потому что со мною он был невыносимо жесток. И вдобавок ко всему у него были отвратительные привычки. Однажды он сунул себе в рот мои вставные зубы и так и носил их целый день. А еще у него была привычка есть репчатый лук. Так я потом долго не могла избавиться от привкуса лука во рту. О-о, как я ненавижу репчатый лук! Жизнь Томми была застрахована очень прилично, но он имел также много долгов. Когда все подсчитали, мне осталось лишь тысячи две долларов. Я тогда стала ужасно нервничать, и мой брат Чарли поместил меня в психиатрическую больницу, где я и встретила Эрола. Тогда я не знала, что Эрол журналист. Он выглядел совсем как обычный человек. Мы полюбили друг друга и поженились в больнице. Затем Эрол продал все свое имущество, и мы уехали в свадебное путешествие по Южной Америке. Вернувшись, Эрол на большую сумму застраховал свою жизнь, и вскоре его застрелили. Джерри, ты меня любишь?

— Люблю, люблю, — отвечал Джерри устало.

— В таком случае ты должен завтра же застраховать свою жизнь. Только уж ты страхуйся на достаточно большую сумму.

Джерри показалось, будто жизнь уже уходит от него. Он молчал. Джоан закурила сигаретку и на минуту оставила жевательную резинку в покое. Джерри пытался разглядеть во тьме лицо своей жены. Вдруг он спросил:

— Отчего Эрол попал в больницу?

— Понимаю, но что за болезнь?

— А чем была больна ты сама? — с ужасом спросил Джерри.

— Комплекс боязни. Я все время боялась, что кто-нибудь войдет и застрелит меня. А потом я боялась атомной бомбежки. Разве ты не знаешь, что теперь все люди чего-нибудь боятся? Только я начала бояться раньше других — и потому попала в сумасшедший дом. Но скажи же мне, Джерри, ты ведь меня любишь?

Джерри ответил неожиданным вопросом:

— Джоан, почему ты захотела выйти замуж за меня?

— Потому что я влюбилась в тебя с первого взгляда. В тебе было что-то экзотическое или не знаю что. А кроме того, ты — доктор. Одна моя знакомая девушка из Техаса тоже замужем за доктором, и они живут очень хорошо. В Америке нет ни одного бедного доктора. Я ненавижу бедность.

— К сожалению, я беден, — сказал Джерри мрачно. — А кроме того, я даже и не доктор.

Джоан включила торшер, который осветил ее лицо, выражавшее самый искренний ужас.

— Разве хиропрактик — это не доктор? — спросила она в изумлении.

— Нет, только лекарь. А я еще пока что и не хиропрактик.

— Т… так ч-что же ты т-тогда такое?

— Бывший журналист и учитель.

Джоан было трудно превозмочь потрясение. Губы ее задрожали, и через какой-то миг неудержимые рыдания охватили все ее существо. Слезы смыли тушь с ресниц и пудру с лица. Как быстро все произошло! Вчера — невеста, сегодня — супруга, а завтра, может быть, разведенная жена. Джоан искала сокровище, а нашла обычного искателя сокровищ…

Джерри чувствовал себя обязанным утешить жену.

— Джоан, ну не надо… Успокойся. Все еще наладится.

— Ничего у нас не наладится, раз ты не настоящий доктор, — говорила она сквозь рыдания.

— Но на хиропрактике можно разбогатеть гораздо быстрее, чем на обычном лечении людей, — объяснял Джерри, полный надежд, невольно сбиваясь на радужно-мечтательный тон. — Вспомни, например, мистера Риверса, он богат, как крез.

— А Крез — тоже хиропрактик? — спросила Джоан, успокаиваясь немного.

— Да, — ответил Джерри, прикусив губу и замечая, что снова начинает ухаживать за своей очаровательной женой, которая знала из истории лишь Адама, Еву да еще Авраама Линкольна.

Первая буря, настигшая молодоженов, стала постепенно затихать, и Джерри начал верить, что его подлинное призвание в жизни — это благородная профессия няньки. Теперь он впервые сам поцеловал свою жену и затем с новым жаром принялся ей расписывать огромные, невероятные возможности хиропрактики. Операции аппендицита и гланд были лишь мелким крохоборством по сравнению с лечением спинных хребтов! Эльдорадо врачей находилось не в желудке больных, а в их позвонках!

— Во всяком случае, ты должен застраховать свою жизнь, — сказала она серьезно. — Сделай это завтра же. И возьми очень большую страховку.

Джерри не понимал такой спешки, поскольку он намеревался жить до старости или, во всяком случае, гораздо дольше своих предшественников — Тома и Эрола. Поэтому он сказал уже без церемоний:

— Я ужасно голоден. Неужто у тебя в самом деле нет ничего поесть?

— Подожди, я посмотрю, — ответила Джоан и на всех парусах умчалась на кухню. Вернувшись через минуту, она на сей раз не стала вымогать у мужа признаний в любви, а спросила с нежностью:

— Миленький мой, ты любишь кукурузные хлопья — корнфлекс?

— Готов съесть все что угодно, — отвечал изголодавшийся супруг.

— В таком случае я тебе дам немножко корнфлекса. Это лучшее лакомство в мире. А в Европе есть корнфлекс?

— Вообще — нет. То есть там его едят очень мало.

— О-о! Какая же там нищета! А кока-кола и жевательная резинка?

— Немножко. Но и они там не вошли по-настоящему в моду.

— Ай-ай, какая же там должна быть нищета! Ни кукурузных хлопьев, ни кока-колы, ни жевательной резинки! Каким же чудом люди еще живут в этой Европе? Недаром там ежедневно миллионы людей мрут от голода. Кстати, сколько жителей в Европе?

— Около пятисот миллионов.

— Так мало! В Америке по крайней мере в десять раз больше. Или, во всяком случае, около того. Я уже не помню точно. Так много лет прошло с тех пор, как я ходила в школу. Но и тогда Америка была самая большая в мире. А вторым по величине был Техас.

Джерри остановил фонтан речей поцелуем, а затем постарался вернуть мысли жены к кукурузе. Съев чашечку поджаренных на маргарине кукурузных хлопьев, которые по вкусу напоминали целлюлозу, Джерри стал подумывать о сне. Но Джоан перед сном хотела еще поговорить о центральном вопросе жизни: о деньгах. Деньги пренебрегали различием языков. Доллар обладал удивительной силой: он мог говорить и обрывать разговоры. Сколько людей ради денег женятся или выходят замуж, хотя не проще ли было бы достать денег взаймы?

Проведя основательную инвентаризацию, Джоан установила, что в семейной кассе имелось наличными пятьсот двенадцать долларов. Пятьсот десять из этой суммы она поместила в свою сумочку, а два доллара выдала мужу на случайные расходы, Джерри утратил право голоса и получил строгое предупреждение насчет утайки доходов. Наивный золотоискатель с этого дня должен был привыкнуть к тому, что диалог между мужем и женой, касаясь денежных дел, становится монологом.

Джоан быстро подсчитала объем семейных затрат и заявила:

— Двести долларов необходимы мне на собственные расходы, а триста я пошлю моим детям.

— Твоим детям?! — воскликнул Джерри. — Так у тебя есть еще и дети?

— Ну конечно. Два сына и дочь.

— Но ведь ты же не… то есть ты же так недолго была замужем… — лепетал потрясенный Джерри.

— Они у меня родились еще до замужества, — ответила Джоан скромно. — Юджину теперь двенадцать лет. Рут скоро исполнится десять, а Томасу — восемь. Юджин родился, когда я еще ходила в школу.

Джерри колотил себя по вискам кулаками и уже не пытался скрыть свое душевное состояние. Вдруг он мучительно простонал:

— Джоан, нет ли у тебя виски?

Она поставила на стол бутылку и рюмки. Джерри захотелось отбросить все приличия. Он хватил большой глоток прямо из горлышка, крякнул и скривился. Затем заговорил медленно, голосом, полным ненависти, злобы и слез:

— Джоан! Почему ты молчала об этом раньше?

— Нет, о твоих детях.

— Разве я вчера не упоминала что-то по этому поводу? Ни к чему было. А кстати, в Финляндии есть виски?

— Нет. Там пьют древесный спирт, — отвечал Джерри с горечью. — Где находятся твои дети?

— Ах, какая же там должна быть нищета! Дети? Они живут у моих родителей, на ферме, в Техасе. Неужели и ты пил древесный спирт?

— Нет, но теперь мог бы выпить…

— Господи, Джерри! Наверно, виски ведь все-таки лучше? Скажи, что ты меня любишь!

Джерри встал, отхлебнул из бутылки еще один здоровенный глоток и уставился на жену диким взглядом. Ему хотелось кричать во весь голос, чтобы водка не зря пропадала.

— Люблю, люблю! Люблю-у-у! Я люблю тебя, как черт ладан.

Джоан смотрела на мужа восхищенно и взвизгивала от восторга:

— Ах, какой ты сильный, когда захмелеешь! Если бы ты знал, милый, как безгранично я люблю тебя! Теперь пойдем спать, Джерри! Иди, мой миленький, моя радость, моя душенька.

Миллионы людей на планете,
Только вот отчего нам так сложно
Половинку свою встретить,
Чтобы выбор был непреложным?

Ты вошла в мою жизнь без стука,
Осветив мою грешную душу,
Кто сказал, что любовь - это мука?
На Земле нету чувства лучше!

Я люблю тебя чисто и искренне,
И сияют любовью глаза,
Посмотри в них, ведь все там написано,
Я люблю. И на сердце весна.

Пусть так будет все время, пожизненно,
Я хочу лишь сильнее любить!
Я люблю - это чистая истина!
Без тебя не смогу больше жить!

Я давно хотел тебе сказать,
Что ночами я уже не сплю,
И признаюсь, ведь должна ты знать,
Очень сильно я тебя люблю!

Без тебя в душе моей печаль,
Для меня ты, как воды глоток,
Коль отвергнешь, я уеду вдаль,
Без тебя я сильно одинок.

Я смотрю на тебя и тону в океане
Нерастраченной нежности и теплоты,
Все события в жизни бледны, как в тумане,
Если рядом со мною находишься ты.

Хочу, чтоб птицы в небе рассказали,
Как высока к тебе моя любовь.
Хочу, чтоб рыбы в море передали,
Как глубока моя к тебе любовь.

Аромат твоих духов манит и пленит,
Как увижу я тебя - кругом голова.
Притяни меня к себе, сладкий мой магнит,
Так хочу тебе шептать нежные слова.

Малышка, нежная моя!
Любимая и дорогая,
Ты — половиночка моя,
Живу тобой, тебя вдыхаю!
Как мне сказать, что я сгораю,
От страсти, нежности, любви!
И без тебя во тьме блуждаю,
Меня скорей ты позови,
И счастьем душу напои,
Дай мне глоток своей любви!

Пишу тебе, моя малышка,
Насколько сильно тебя люблю.
Я для тебя, как пишут в книжках,
Я все преграды обойду.

Хочу я быть с тобой вместе
Всю свою жизнь, до самого конца.
И думаю, что доведётся скоро
Купить нам обручальных два кольца.

Я так тебя люблю, что очень-очень
Хочу, чтоб ты была моей женой.
Чтобы теперь и днём, и ночью —
Всегда была рядом со мной.

На свете нет для меня дороже,
Чем быть всегда рядом с тобой!
Пусть говорят что мы не похожи,
Я тебе родной душой!
И даже когда конец света настанет,
Я тебя все равно спасу,
Потому что тебя, я безумно люблю!

Я буду любить тебя,
Пока не погаснет солнце!
Я буду любить тебя,
Пока не исчезнут звезды!
Я буду любить тебя,
Пока светит луна!
Я буду любить тебя всегда!

Все знают, как сильно я тебя люблю
Из-за любви к тебе ночей не сплю
В своих мечтах я рядышком с тобой
И просто знаю - ты любимый мой.

Я сразу поняла, как встретила тебя,
Что создан ты как будто для меня,
И мне хотелось бы, отныне,
С тобою вместе идти к вершине.

Я люблю тебя страстной любовью,
Словно чудо случилось со мною.
Как сливаются реки и море,
Так случилась любовь с тобою.

Ты мои крылья любви белоснежные,
Что несут мою душу над водою безбрежной,
Верю, люблю и питаю надежды безмерные,
Что любовь наша будет чудесно волшебной.

Мои крылья любви опалило,
И признаться мне в этом легко.
Про любовь мою безответную
Напишу заветное тебе письмецо.

Верю и надеюсь дождаться ответа
С дорогими признаниями в нем.
Может быть, наконец, ты напишешь
"Я люблю тебя, жить без тебя не могу".

Я дорожу тем, что есть на свете!
И этим светом будешь ты!
Мятежным духом затаенный
Передо мной явился ты!
И страстью, нежностью и лаской
Целую нежно я тебя.
При этом голосом дрожащим
Скажу тебе: -"Люблю тебя. "

Я признаюсь тебе в любви,
Давно раскрыться я хотела,
Ведь, как узнала я тебя,
На небо радостно взлетела,
И, потому я говорю,
Что больше всех тебя люблю!

Любовь моя, ты осветил мне путь по жизни
Ты показал мне чудеса и волшебство любви.
Хочу мечту о сказке в жизнь я воплотить
И этим хоть чуть-чуть тебя отблагодарить.

Стремлюсь всем сердцем быть с одним тобой
Судьбу связать с достойным - ты мой герой,
И каждый день в такой чудесной жизни,
Пройти с тобой, о ты, избранник мой.

Люблю тебя мой долгожданный
Люблю твой голос и твой смех,
Люблю твои глаза бездонные
И наш с тобой большой успех.

Люблю тебя так безрассудно
И я в своих мечтах хочу
Так много раз услышать от тебя
Как сильно Я люблю тебя.

Самый близкий и самый далекий,
Самый нежный и самый жестокий,
Самый лучший и самый опасный,
Самый милый и самый прекрасный.

Для тебя я живу и мечтаю,
Для тебя я надеюсь и верю,
Для тебя я открою все двери,
для тебя если надо умру,

Потому что я тебя безумно люблю!

Милый мой, хороший, я тебя люблю.
Протяни мне руку свою нежную.
Без любви, без ласки, пропадаю я.
Милый мой и сладкий - ты любовь моя!
Человек в жизни влюбляется много раз,
Но настоящая любовь приходит однажды,
и я думаю, я не упустила свою любовь .

Поддержи Бугага.ру и поделись этим постом с друзьями! Спасибо, друг! :)